Я, лежа на поверхности пружинной,глазами упирался в потолоки слушал, как форель меланхоличнов воде вилась и била о стекло,причудливые блики рассыпаяпо темному напольному ковру.Я сам и не заметил, как уснул.Во сне моем на льду стоял крестьянин,под ним форель разбить пыталась лед.Но и во сне, как будто наяву,подледным соответствуя ударам,во мне, как колокольный звон, лилосьи через подсознанье доносилось,что – скоро!скоро!скоро! – Новый год!Я спал, пока не загремел в дверии произвел трехкратное вращеньев замочном механизме звонкий ключ.Знакомые послышались шаги,жена вошла и, топая ногами,стремясь узнать, я дома или нет,шутливо из прихожей прокричала:Я дома, милый! Слышишь?! Ты живой?..Я ей ответил, кое-как проснувшись,цитируя поэта одного:– На самом деле то, что именуют мной, —Не я один. Нас много. Я – живой.Чтоб кровь моя остынуть не успела,Я умирал не раз. О, сколько мертвых телЯ отделил от собственного тела!И если б только разум мой прозрелИ в землю устремил пронзительное око,Он увидал бы там, среди могил, глубокоЛежащего меня.Так я, с дивана встав,ответствовал жене… а сам подумал:наверно, я в рубашке был рожден —она же в Будапеште собираласьв командировке встретить Новый год…
