Читать «Харбинские мотыльки» онлайн - страница 210

Пришел доктор.

— Я звонил по вашему делу.

— Кому? — испугался Ребров.

— Коллеге. Вернее, по делу вашего друга, Тимофея.

— Ах, вы об этом…

— Ничего про вас, конечно, не сказал, да и человек надежный, вы знаете — доктор Фогель, он сейчас занимается душевнобольными в том числе. Так он приехал в Таллин и привез мне вот это.

Вынул из саквояжа большой коричневый конверт.

— Что это? — спрятал руки под мышки.

— А посмотрите! — Саквояж щелкнул металлическим зубом.

Ребров робко открыл конверт, это были какие-то записки, грязные, мятые листки, испещренные до боли в глазу.

— Это ваш Тимофей писал.

— Узнаю почерк.

— Он все время пишет.

— Как он?

— Теперь ничего. Принимает лекарство. Его постоянно теперь снабжают бумагой и карандашами, а то он сопротивлялся и не хотел отдавать. Некоторые записи ел. Сами видите, как исписал. Он получил сильную травму.

— Он все-таки сделал это?

— Что?

— Выколол себе глаз?

— Нет. Я не это имел в виду. А что, покушался?

— Да, видите ли, он винил себя в том, что произошло с Иваном, тот потерял глаз, и Тимофей хотел выколоть себе тоже.

— Господи! Нет, в этом отношении он в целости. Но вот душевная травма… Мой коллега из Тарту сообщил мне кое-что, по секрету. Тимофея обнаружили на заброшенной ферме, или на хуторе, одного, в руинах, и там было найдено еще пятнадцать тел…

— Мертвых?

— Да. Это не придали огласке. Там произошло нечто страшное. Судя по всему, Тимофей питался тем, что глодал умерших. Вообще непонятно, как он выжил, и почему именно он. Среди найденных тел были очень крупные мужчины, которые, судя по ранам на черепах, скорей всего были забиты. Возможно, на этой ферме случилась настоящая бойня. Как бы то ни было, уцелел один Тимофей. Обвинить его ни в чем невозможно. Хотя он был под надзором взаперти очень долго, все равно, всякое подозрение с него снято до появления улик, как я понимаю. Но никаких улик пока нет, ведь он мог забрести на этот хутор с телами и после случившегося, да и сами представляете, как делами русских занимаются: поубивали друг друга, ну и черт с ними! Хотя хутор, судя по всему, принадлежал эстонцу. Впрочем, правительство на всех махнуло рукой. Страна, кажется, выставлена на торги. Ждем-с молотка! — Горько усмехнулся, прочистил горло и продолжал: — Эти записки, Борис Александрович, я прошу вернуть мне, прочитать как можно скорей и вернуть, и приложите ваше мнение.

— Что я могу написать?

— Да что придет в голову в этой связи, то и напишите!

Ребров пожал плечами.

— Попробую.

— Дело в том, что мой коллега с удовольствием бы с вами встретился и поговорил об этом молодом человеке, для него это было бы очень важно, так как он очень переживает за своих пациентов, делает для них все возможное. Он — корсаковец, никаких смирительных рубашек, минимальные ограничения, никаких изоляторов, наказаний, физических воздействий, почему я и говорю, что Тимофею теперь лучше даже, чем нам с вами: всем бы жить в мире, где Сергей Сергеевич Корсаков руководит, все бы радовались! — Доктор усмехнулся, довольный своею шуткою. — Так вот, хотел он с вами пообщаться, узнать побольше о предыстории молодого человека — видите, какой глубокий подход, тоннель в душу ищет, подкапывается под болезнь — но, принимая во внимание двусмысленность вашего положения, я решил, что лучше будет вас не беспокоить.