Читать «Харбинские мотыльки» онлайн - страница 182

На лбу Ивана блестел пот, глаз тлел, как уголек, волосы шевелились и отливали пламенем, мотыльки порхали вокруг него, как нимб. Он был одержим. В руке поблескивал нож. Иван сделал шаг в направлении художника. Борис почувствовал, как в животе что-то вздрогнуло, в паху пробежал холодок и волосы зашевелились.

— Ты не прав, Иван, пойми, ты не прав, — заговорил художник сдавленным голосом. — Так нельзя. И в одном ты ошибаешься — мне не плевать на Россию. И он, и ты — вы оба — моя Россия, или не понял ты этого еще? Когда поймешь?

— Что ж ты на нас писал в полиции, Иуда? Кому ты нужен после этого? За глаз он вступается, может, нас завтра из-за твоей писульки в каторгу… обоих… Пришел… Мешается, видите ли, рассуждает, ходит, мыслишки посасывает да на всех плюет. Прямо на пол… Тьфу! Письма ему получать на свой адрес боязно. Штрафа испугался… Денежки за пошлину жалеет… а из-за глаза драться готов…

Каблуков засмеялся. Он смеялся, и его трясло, он был так возбужден, как натянутый канат, в нем гуляла сила, которая вредна была его телу. Художник смотрел на него, чувствуя, как дрожь передается ему, и, наконец, понял, что его самого трясет, зубы стучат, во рту появился отвратительный привкус горелого. Это была ненормальная дрожь, болезненная. Иван стоял, смотрел на него и смеялся, успокаиваясь, наблюдая, как горячка обволакивает художника. Ножа в его руке больше не было. Отсмеялся. Подышал тяжело и сказал слабым голосом:

— Глупости… Нужны вы мне… Убирайтесь!

Тимофей поднялся с кушетки и заговорил негромко:

— Я хотел сказать, что нужно прекратить деятельность на некоторое время, Иван, на месяц, на два, и подумать, как поступить, чтобы подписчики сами могли получать, а любопытные могли бы приходить к нам и с нами читать. Ведь читать с нами могут, это-то не запрещается по закону!

— Потом обсудим, Тимка, а сейчас… оставьте меня… уйдите! — сказал Каблуков хрипло, застонал и повалился на пол, без сознания. Ребров бросился к нему:

— Что с ним?

— Это пройдет, сейчас отступит… давайте его на кушетку… — сказал Тимофей. Отнесли на кушетку. — Сядьте, пока… чай там попейте! Вы сами не в себе… а я с ним… оботру его…

Борис отошел к столу, сел на стул. Тимофей колдовал над Каблуковым, Борис не хотел смотреть на них. Его затошнило. Выпил чаю, не оборачиваясь к ним. Его отвращала сцена этой заботливости. Ребров с омерзением слушал, как Тимофей возился у него за спиной. Кажется, он укол ему сделал. Звякнуло что-то. Запах спирта и еще каких-то медикаментов поплыл в воздухе. Ребров зажмурился. Его колотила эта ненормальная дрожь. Тошнота толчками пробегала по желудку.

— Хотите водки? У нас есть водка, — сказал Тимофей.

Ребров не глядя выпил полстакана залпом. Встряхнуло, желудок обожгло, голова закружилась. Каблуков лежал и бредил. У него был жар.

— Ему так полежать немного надо, — сказал Тимофей, накрыв его одеялом. — Ну, а теперь представьте, что будет, если его отправят на каторгу, как тех вапсов в прошлом году? Что будет?