Читать «Америка, Россия и Я» онлайн - страница 136

Сколько чёрного? Сколько белого распространено в пространстве?

Такого наимудрейшего прибора не видел никто, и не воображайте, их по всему миру один, два, три. Денег стоит таких, что немудрено, что его никто не видел. Сто пятьдесят японцев его устанавливали.

Весь мой незримый институт был тут как тут.

Громадная комната с чёрными занавесками, поглощающими свет, со стенами без окон, с одной дверью и высоким потолком, была заполнена этим прибором, сверкающим кнопками, линзами, лучами, — будто несколько гигантских электронных микроскопов разложены на полу и ползают!

Этот прибор фиксирует тончайшие проникновения лучей: лучи, направленные на чёрные дырки, имеют одну скорость пробегания, а на светлые пятна — другую — определяют насыщенность светом.

Свет и тень мелькают, бегают волнами, скачкаПми, импульсами, как живая абстрактная картина, залитая пёстрыми волнами. Вот тень заняла место света, и уже не разглядеть, где будет тень, где будет свет, от мимолётности мелькания, залившего всю комнату, всё здание, весь мир! Свет кружится, танцует, веселится!

Я измеряю кванты!

Мои знаменитые кванты–щипки, показываемые мною на экзамене по философии. Неужели они у меня в руках? Недостоверные, мерцающие, сдвигающиеся. Я измеряю степень прекрасного по степени приобщённости к свету.

Когда‑то, под воздействием веселящего газа, мне показалось, что весь мир состоит из точек, и вся жизнь будто бы соткана из того же материала, из которого сплетены сны, и будто бы есть «кванты сознания» — это бесконечно–ускоренное внутреннее созерцание, когда переживается всё ближайшее одновременно с отдалённым.

Ничего не буду говорить о неизмеряемом.

Работа о проникновении лучей велась для специального отдела Долгосрочных Исследований для 21–го века (Long Range Research), возглавляемого учёным и вицепрезидентом F. Levin'brn, в группе у которого работал «наш» физик–теоретик Лёня Перловский. Их отдел присматривал за работой на квантиметре для определения будущего человеческой науки.

Под руководством Лёни Перловского, и при участии всего моего института, я приступила к работе.

Я такого понаделала! Когда человек захочет и залюбит, то он может изучить всё — и логнормальные, и масштабно–инвариантные, и какие хочешь распределения. Любовь побеждает кванты.

У меня был уже новый кабинет с маленьким окошечком–щёлочкой в окружающий мир, с заглядывающей в него одной веточкой какого‑то вида кактуса. Как я уже говорила, в «Эксоне» всё время шло передвижение с места на место, переезды из комнаты в комнату, происходило восхождение. И я взошла на первую приступочку.

Больше года я наслаждалась проникновением квантов, развесив по стенам своего кабинета немыслимой красоты графики, кривые, гауссианы, фотографии. Как‑то вошёл мой параллельный под–начальник, глазами обвёл красоты моих распределений и, побледнев, беззвучно вышел из кабинета, как быстро выяснилось, к моей средней начальнице для совета — отстранить меня от квантиметра.

Как не положить препятствие этому стремлению идти впереди себя? Все ведь неохотно смотрят на то, как кто‑нибудь взбирается через их голову на высоту, на ступенечки. Всем хочется захватить рулевые посты — квантиметр!