Читать «Америка, Россия и Я» онлайн - страница 135

Чем Таня занималась?! Термодинамикой гидрогеологических потоков многофазовых жидкостей в неоднородных формациях — нефти и всего другого; создавала основы математической теории, описывающей поведение давления в этих неоднородных формациях, писала книги, статьи, делала доклады. Была уникальным специалистом, которого переманивали другие фирмы; Schlamburger, например, предлагал всяческие приманки, тогда «Эксон» ответил повышением Таниной зарплаты и обвинил соблазнителей в неэтическом переманивании.

Таня закончила Гидрометинститут, потом работала в МГУ, где встретила чёрного человека — африканца, влюбилась, вышла за него замуж и, претерпев невероятное в связи со своим замужеством и отъездом за границу, оказалась в Хьюстоне. Хотя я тоже вышла за пределы, но до «многофазовых потоков жидкостей» я не дошла.

Глядя на те формулы, которые Таня писала, я благоговела, восхищаясь их длиной, красотой непонятности, необъятностью распространения.

Мои математические познания: интегралы — «собирать», а дифференциалы — «раскидывать», — мне сообщила моя подруга Скрипа, накануне сдачи экзамена по высшей математике, и с тех пор для меня математические формулы — чистая мистика!

Таня, будучи взаправдашним учёным, «боролась» за научное женское признание. «Слон» медленно–медленно поворачивался: когда нужно было что‑то сосчитать с давлением — кривилась глубоководная буровая скважина в Северном море, — послали Таню, хотя ни одна женская ножка никогда не вступала на океаническую глубоководную платформу. Буровики были потрясены: выйдя встречать корабль с прибывшим учёным и увидя, что это женщина, да ещё и красавица, и блондинка, всей тяжестью любопытства навалились на перила платформы и… выправили искривление.

Чувствуя себя в эксоновском кафетерии, как в гареме, окружённые евнухами, — редкий иностранец бросит взгляд, — мы убегали в другие свободные места на ланч, достигая иногда и Lohmans, — магазина одежды, где любили поживиться новыми платьями, кофтами. Таня не всегда поддавалась моим соблазнам, потому как ей нужно было поддерживать свой высокий учёный статус, — далеко и надолго она не могла убегать.

Мои побеги тоже резко сократились после того, вы не поверите, как из всех подмастерий, мастеров, докторов, учёных со степенями и без степеней, с патентами и без патентов выбрали меня для работы на только что полученном из Японии приборе квантиметре!

Спрашивается, почему?

Может, моя бессловесность была причиной столь высокого доверия? Или «собирательный интеграл» так приятно всех беспокоил? Или кто-то кому‑то вредил моим назначением? Или моя неземная любовь к грязи? Или? Прелесть неизвестного «или» останется навсегда в верхах эксоновского небоскрёба — за кулисами. «Вещь в себе».

На квантиметр!

На квантиметре — универсальном уникальном приборе, созданном на основе теории о морфологии образов французского математика Сёрра, я должна была определять точки фазового перехода протекаемости многофазовых жидкостей в породах по скорости прохождения световых лучей через тонкие срезы.