Читать «Республика словесности: Франция в мировой интеллектуальной культуре» онлайн - страница 384

96

Повесть Г. Флобера. — Примеч. пер.

97

Структуралистское упражнение для читателей Барта: сравнить с бартовской фразой три альтернативных варианта и выяснить их семантические возможности: а) неопределенный артикль без заглавной буквы, «il у a une chambre», b) неопределенный артикль с заглавной буквой, «il у a une Chambre», с) определенный артикль без заглавной буквы, «il у a la chambre».

98

«Неопределенно-конкретное», «суть бытия вещи», «сущее» (греч.). — Примеч. пер.

99

Обращение (греч.). — Примеч. пер.

100

Перевод Н. Н. Томасова. — Примеч. пер.

101

Историки платонизма сообщают, что данный вопрос остался спорным. Согласно Аристотелю, платонизм, преподаваемый в Академии (блестящим учеником которой был и он сам), исключал из мира эйдосов Отрицания и Изъятия, Отношения, вещи искусственные и такие, в которых есть нечто предшествующее и последующее. Легко было бы доказать, что в своем употреблении заглавных букв Барт систематически шел наперекор каждому из исключений, перечисленных в этом списке.

102

В этот момент Барт обогащает свой язык новой процедурой — косвенной эналлагой посредством суффиксации. Вместо того чтобы оставлять прилагательное неизменным и обозначать его перемещение в разряд имен одним лишь определенным артиклем, Барт пользуется суффиксом ité [«скость»], способным превращать прилагательное в абстрактное существительное. Пример — «баскскость». Эту практику, которая рождается и кончается вместе с воинствующей семиологией, он сам же комментирует в «Мифологиях» (О.С. I, р. 691–692 = 1, р. 834) и в «Риторике образа» — статье, опубликованной в журнале «Коммюникасьон» в 1964 году (О.С. I, р. 1417–1429 = 2, р. 573–588). На память приходит схоластика аристотелевского толка. Быть платоником надоедает — говорил Ален и добавлял: и тогда приходит Аристотель.

103

Попутное замечание: в тот период амбивалентность понятия «масса» составляла самое средоточие марксистской мысли. Она оставалась им вплоть до 1970 года и позже. Ее усиливало колебание между единственным числом «масса» и множественным «массы», а также неопределенностью отношения между «массой(ами)» и «толпой(ами)». То, что массу можно причислять го к угнетаемым, то к угнетателям, свидетельствует как минимум об аналитической неточности. Заметим, что понятие массы или масс разделяется надвое сартровским различением серии и группы; это различение призвано было устранить амбивалентность. Для Барта же данный вопрос утратил всякую теоретическую значимость с открытием Знака. Множество субъектов речи — носитель языка в соссюровском смысле — не может быть понято ни как масса, ни как толпа, ни как группа, ни как серия. Более того, к нему неприложимо даже различение угнетаемых/угнетателей. Как известно, такова была доктрина Сталина. Барт-семиолог ближе к ней, чем Барт-марксист. Спустя полвека, быть может, нелишне напомнить, что для Барта и его товарищей по журналам «Аргюман» и «Леттр нувель» условием любого серьезного марксизма был антисталинизм.