Читать «Закат и падение Римской империи. Том 7» онлайн - страница 173

В том треугольнике, который образуется внешними очертаниями Константинополя, две стороны, лежащие вдоль морского берега, были неприступны для неприятеля — Пропонтида от природы, а гавань — благодаря искусству. Находившееся между этими двумя береговыми линиями и обращенное к континенту основание треугольника было защищено двойной стеной и рвом глубиною в сто футов. На эту линию укреплений, которая, по словам очевидца Франца, имела в длину шесть миль,оттоманы и направили свои главные нападения, а император, распределив войска и их начальников по самым опасным постам, взял на себя защиту внешней городской стены. В первые дни осады греческие солдаты спускались в ров и выходили в открытое поле, но они скоро убедились, что на одного христианина приходится более двадцати турок и после этой смелой прелюдии благоразумно ограничились защитой городского вала при помощи своих метательных снарядов. И за эту благоразумную решимость их нельзя обвинять в трусости. Нация, действительно, была и труслива, и достойна презрения; но последний Константин достоин названия героя; его отважный отряд добровольцев был воодушевлен римским мужеством, а иноземные вспомогательные войска поддержали честь западного рыцарства. Непрерывное метание дротиков и стрел сопровождалось дымом и треском от стрельбы из их мушкетов и пушек. Каждое из их маленьких огнестрельных орудий пускало в неприятеля зараз по пяти и даже по десяти свинцовых пуль величиною в грецкий орех, и если неприятельские ряды были тесно сомкнуты, а заряд был велик, то один выстрел мог пронзать броню и грудь нескольких врагов. Но турецкие апроши скоро были защищены траншеями или прикрыты развалинами. Опытность христиан в военном деле увеличивалась ежедневно, но их запасы пороха были недостаточны и скоро могли истощиться. Их артиллерийские орудия были незначительны и калибром, и числом, а если у них и было несколько пушек большого калибра, они опасались ставить эти пушки на городских стенах, которые были стары и могли развалиться от производимого выстрелами сотрясения. Мусульмане были также знакомы с этим новооткрытым способом разрушения и пользовались им с той особой энергией, которую вносят во всякое дело религиозное рвение, обильные денежные средства и деспотизм. Уже ранее было говорено о Мехмедовой большой пушке, игравшей в истории того времени важную и бросавшуюся в глаза роль; но по обеим сторонам этой громадной военной машины стояли две другие, почти равнявшиеся ей по величине; длинный ряд турецких артиллерийских орудий был наведен на городские стены; четырнадцать батарей зараз громили эти стены в самых доступных пунктах, а говоря об одной из этих батарей, один писатель употребил двусмысленное выражение, из которого можно заключить, или что батарея состояла из ста тридцати пушек, или что из нее было выпущено сто тридцать ядер. Однако из того, какие были плоды усилий Мехмеда, ясно видно, что артиллерийское искусство еще находилось в ту пору в младенчестве. Под руководством такого начальника, который дорожил каждой минутой, из большой пушки можно было выстрелить не более семи раз в день. Раскалившийся металл лопнул; несколько рабочих было убито, и все восхищались искусством того мастера, который придумал, в предупреждение подобных несчастий, вливать после каждого выстрела в дуло пушки оливковое масло.