Читать «Поэты пражского «Скита»» онлайн - страница 93

СТАРОСТЬ

Преступая порог, оглянись На последнюю искорку света — За чертой еще теплится жизнь, Что тобой рождена и согрета. Никогда, никогда до сих пор Я не знала такого покоя. Никогда, никогда до сих пор Не видала, что небо — седое. Это вечность заныла, звеня, Это тайная весть узнается. Золотого печального дня Занимается тихое солнце. Издалека донесся и смолк Тонкий свист, покидаемый символ. Точно слез накипевших комок, Бледный свет накопился и хлынул. Вот и старость стучится в мой дом. Полно, ветер, трубить о победе. Подплывает и машет крылом Долгожданный седеющий лебедь.

[1932] «Белым по черному»

ЦВЕТЫ

И падают, и падают цветы, и замер сад цветущий, снежно-белый. Я говорю любви, мечтам — прости! Как вишням, в этот год им не цвести; цветы увяли, песни я допела. И падают безудержно цветы, срывает их небрежно ветер легкий. Мне грустно — знаю, что не любишь ты. Мне грустно — отцветают уж сады, а я брожу в снежинках одиноко. Последней лаской убран сад. Мне жалко облетевшей красоты. Брожу в тоске, и мыслям я не рада. Душа трезва — иллюзий мне не надо. И падают, и падают цветы.

«Темнеют дни рождественским преддверьем…»

— Темнеют дни рождественским преддверьем. Темнею, жду — бесчестья иль утрат. Ласкаюсь ли заветным суеверьем — тоской пронзит немыслимый возврат. Пусть Рыцарь Бед склонен и очарован и взгляд любви так безысходно прост, но темный след запенится, и снова яснеет путь — по пропастям до звезд. О нет, не говори про доблестную славу, и, бедный друг, страданья не зови. Коснись, не отклони смертельную отраву и звездный путь окрась в своей крови.

КАРМЕН (УРОКИ КАРМЕН)

В ночи пленительна отрада мечтой вернуть твой хищный плен, чьи взоры — смертная услада, чье имя черное — Кармен. Горит огонь, тупой и верный, Кармен, Кармен, в твоей судьбе. Я прикасаюсь суеверно к воспоминаньям о тебе. Со мною взгляд. Тяжелый, темный, неизгладимый, твой, Кармен. Как ночь, печальный и огромный, как ночь, лихой и вероломный, хранящий сумрачность измен. Твое ликующее имя поет всей радостью греха, глухими ласками твоими и темной музыкой стиха. Прошелестит тоской звенящей размах орлиного крыла, как ветр степной, как меч разящий, как дикой вольности стрела. Отравы ласковей не знаю, чем злой и вольный смех Кармен. В ночи тревожно вспоминаю твой хищный, твой изменный плен.

«Белым по черному»