Читать «Донская повесть. Наташина жалость (Повести)» онлайн - страница 74

Они миновали проулок и вышли на просторную хуторскую площадь. Подле правления все еще табунились нарядные люди. По улице четверо хуторян несли кого-то на носилках, направляясь в Заречку. «Уж не старика ли Фонтокина?» — подумал Коваль и повернул к правлению.

— Прямо, прямо, куда сворачиваешь! — строго крикнул гимназистик.

И Коваль пошел прямо.

Проходя мимо церкви, казаки сняли фуражки, стали рядком и, делая постное лицо, замахали руками, тыча себя сложенными трехперстиями в лоб, плечи и грудь (скупой служивский крест). Коваль отвернулся.

— Перекрестись, нехристь!

Тот ссутулился и участил шаги.

— Какая скотина!

Они были уже в конце хутора, когда Коваль вдруг услышал детский тоненький голосок, как звон малюсенького колокольчика. Как любил он слушать этот колокольчик, лежа на кровати, после большого трудового дня, когда ноги гудят, в спине слегка покалывает, но в груди легко, отрадно, полно… Из-за колодезного сруба, отделившись от подруг, прямо к нему выскочила русокудрая лет пяти девочка.

— Тятяня, тятяня, ты иде посол? — и, развевая жиденькими кудерьками, подкатилась под ноги. — Ты тяво домой нейдес? Мама кличит, люгаица.

Коваль подхватил ее, поднял и на минуту, казалось, замер, прижав ее к себе. Она стащила с него картуз, обеими руками вцепилась в его закопченные потные волосы.

В спину подтолкнул гимназистик.

— Довольно, довольно! Беги отсюда, девочка!

Вырвал ее из отцовских рук и поставил на дорогу. Румяный взял Коваля под руку. Девочка потерла кулачком глаза, надула губки и захныкала. — Гимназистик прицыкнул на нее. Она немного отбежала назад и остановилась, а когда они отошли подальше — поковыляла вслед. Отец оглянулся и увидел ее. Растопырив ручонки, вытягивая шею, она шла, крадучись на цыпочках, выбрасывая из-под синенького платьица босые ножки. Так ходит она по хате, когда играет с отцом в жмурки. Накинет ему на глаза платок, затянет потуже и на пальчиках подпрыгивает за его спиной… В голове у Коваля застучало, горло перехватило спазмами, и бурая в подпалинах бородка его оросилась слезами. Коваль шел, заплетал ногами и ничего не видел впереди. Гимназистик почти наступал ему на пятки, румяный тискал руку.

Коваль споткнулся и поднял голову: они приближались к хуторским кладбищам — за крайними дворами. «Неужели пришла моя последняя минута?..» Он повернул голову, хотел еще раз взглянуть на дочурку, но в это время румяный подставил ему подножку. Коваль взмахнул бородкой и плашмя упал на мягкий, нагретый солнцем кипец. Выбросив руку и опираясь об ушибленное колено, он хотел было привстать. Но в этот миг в затылок почти в упор гукнул глухой револьверный выстрел. Коваль клюнулся лицом в траву, подрыгал ногой, как раздавленный кузнечик, и, не проронив ни звука, притих…