Читать «Донская повесть. Наташина жалость (Повести)» онлайн - страница 70

Андрею-батарейцу надоело сидеть, и он встал. Подпирая головой потолок, походил по амбару. Ходил и вполголоса бубнил ругательства: сегодня он собирался вырубить кизяки — взял на день у соседей рубак, — а вместо этого угодил сюда. Подошел к двери и заглянул в щелку: на улице никого не было, и некому было крикнуть, чтоб отперли. Даже ребятишек — и тех не было. В пожарном сарае стояла тишина. Железная крыша накалилась от солнца, и в амбаре становилось душно. По лицу Андрея из-под фуражки стекал пот, попадал в сплошные рассечины, и лицо от этого горело. Андрей толкнул двери, но они держались крепко.

— Вот взять чурбан да выломать. Ну, за что мы сидим?

— Ты, Андрей, не выдумывай! — Яков, поворачиваясь, подтянул ноги и охнул от укола в боку. — А то мы угодим в станицу. Знаешь, как они рассвирепели теперь. И так, должно, влетит нам за нашего молодца.

— Молодец-то он молодец, да леший его принес домой, греха немало. Знает щенок, чье сало упер, и нужно бы остерегаться. — Андрей отдавил Якову ногу и опустился подле него. — Давай-ка с горя закурим да потянем, что ли, родителей помянем.

— Давай, — согласился Яков.

Напрасно Андрей беспокоился о своих делах. За весь день к амбару никто и глаз не показал. Вечером мимо них пожарники провели лошадей. Андрей крикнул, но пожарники и близко не подошли, только хохотнули и заругались. Пришлось им, голодным и обозленным, устраиваться в амбаре на ночь. Лежа на голых досках и перекидываясь с боку на бок, они крепко порешили, что если завтра их не выпустят — в следующую ночь они обязательно выдавят дверь.

Рано утром — по амбару едва начали расплетаться узоры солнца — загремела цепка, и на пороге появился полицейский.

— Ну как, живы тут? — и ощерил прокуренные зубы.

Андрей приподнялся, одернул смятую, загрязненную рубашку и, сердитый, не говоря ни слова, попер к двери.

Полицейский преградил ему дорогу:

— Куда, куда! Я только за Ковалем пришел. Тебя атаман не разрешил выпускать.

— Да он меня сажал, твой атаман! — гаркнул на всю улицу Андрей.

Полицейский вытянул Коваля за рукав, прихлопнул дверь. И Андрей зарычал, мечась по амбару.

Он не знал того, что Якова тоже не освободили. Из амбара полицейский повел его прямо в кузню. По подсчетам атамана на его сотню не хватало оружия; он приказал полицейскому взять Коваля, так как кузнецов в хуторе больше не было, и вместе с ним доделать нужное количество пик (атаман боялся пускать кузнеца без надзора, тем более что следователь не разрешил его брать).

Коваль раздул горн, очистил наковальню, разыскал инструменты, и работа закипела. От голода у него подвело живот, но было не до еды. Чего ради тут трется полицейский? — думал он. Ведь делал же он пики без него. Нешто скоро потребовались — пришел помогать? Но какой же из него помощник, когда он клещи не умеет держать!

— Ты чего, кусок хлеба отбивать у меня вздумал? — шутил Коваль, разгребая железкой угли. — Все равно ничего не выйдет. Я ведь на этом деле собаку проглотил. Тридцать лет, чай, шпарю. А-а, помогать! Ну, дуй тогда горн, больше-то ничего не можешь.