Читать «Корсар. Наваждение» онлайн - страница 148

Ну и как вам это, Корсар? Вся наша жизнь – в чем-то фантастика. Разве вы не почувствовали это на себе?

– Возможно. А кто такой Борин? Раньше вы даже не упоминали о нем, Екатерина Васильевна…

– Борин… Думаю, это был такой же псевдоним, как у Волина. Саша Борин… Я… любила его. Таким, каким он был, – бесшабашным, неверным, отчаянным, алчным… Всяким.

– Борин, Волин? Что сталось с ними?

– Считалось, что тоже – расстреляны. Но я думаю… они просто исчезли. – Старушка долго испытующе смотрела на Корсара, потом произнесла тихо: – Профессор Волин… А вы никогда не задумывались, Митя, что булгаковский Воланд – не просто плод писательского воображения… что он списан – с реального лица?

– Даже так…

– А – никак. Когда я выпью, я – такая дурочка… Хотя… давно я и не выпивала, и не утомлялась так. Наверное – от встречи… с прошлым? Или…

– Чему быть, того уж не воротишь…

– Запомнили? Вот и славно. – Ланевская всплеснула руками, вышла, вернулась, принесла коричневый кожаный реглан: – Это – тоже вам, Дима. Для мотоцикла – в самый раз.

Посмотрела на Корсара, чуть склонив голову, вздохнула про себя:

– Как раз такие и носили авиаторы в Первую Великую Отечественную войну. О, он вам впору. Как я и предполагала.

– А где… Тот мужчина, что…

– Он уехал. Далеко и надолго. Помните песню? «Дан приказ ему на запад, ей в другую сторону…»

– Это было так давно?

– Давно. Хотя… Чем сейчас можно отмерить – «давно», «недавно»? Кто и на какой шкале это сможет сделать? – Старушка бросила взгляд на Корсара, произнесла тихо: – Кажется, я вас уже утомила своим философствующим претенциозным нытьем.

– Вовсе нет. Вы прожили долгую жизнь, вы продолжаете жить, но у меня создалось впечатление, что вы были счастливы… лишь тогда, в двадцатых…

– Двадцатые. Начало нового века.

– Разве начало?

– Ну конечно. Новый век всегда начинается – по крайней мере, для России, а значит, и для мира – только тогда, когда исчезает – войной, смутой, прорывом – инерция века прошлого, ушедшего. Ведь даже Петр Великий – это инерция преобразований его отца, действительно великого Алексея Тишайшего. А век «золотой», женский, восемнадцатый, реально начался воцарением Екатерины. Так же и с двадцатом веком – двадцатые годы – после Первой мировой, великого исхода Гражданской, буйств и бесчинств ее – действительно годы, полные надежд, безграничной свободы, фантазии, полета – во всем!

– Потом это прошло…

– Ах, Дмитрий… Потом – все проходит. И – что происходит с нами, когда проходит, кончается – то или иное время… Когда жизнь – проходит… Что происходит с миром, когда проходим мы?

– И все-таки – вы были счастливы!

– Была? Счастлива? О да. Абсолютно. Я и теперь счастлива. Вот только… Переносить это счастье мне порой… невмоготу.