Читать «Корсар. Наваждение» онлайн - страница 122

– Как ты заведешь, Молодой, когда все равно тебе всё… Или любимая твоя – царевной-лебедью рядом плыть станет, или – в омут бездонный ухнет, в полынью студеную. У тебя ведь ни в сердце ничего не колыхнется тогда, ни в голове не заполошится…

– У тебя, Старик, – тоже.

– У меня – тоже. То-то и оно. А на что соблазнились? На жизнь дармовую соблазнились… Вот и «типа» живем…

– Ладно, Старый, ты минора не нагоняй! Как бугры наши бают: это первые сто лет муторно, потом привыкаешь. Тебе-то сейчас сколько будет, если по годам человечьим считать?

– Девяносто три.

– Во как! А я не знал! Так ты и на этой, на Отечественной войне, поди, воевал? Которая Великая?

– И в финскую воевал, и в немецкую, и в японскую…

– А выглядишь, будто лет полста с небольшим назад на свет народился. Да еще и гундишь! Ведь тебе бы сейчас самое время – мемуары писать, гукать в тряпочку да медалями звенеть неподъемными на День Победы… Много медалей-то?

– Хватало.

– И после войны – не угомонился?

– Дурак ты, Малой. Хоть и не такой уже и малой, а – дурак. Пока наши бойцы разбросаны были по базам – в Африке, в Камрани, это что во Вьетнаме, в Анголе да Мозамбике – да бог еще знает где, в Союзе – тишь да гладь была. Разумеешь? Американцы, те поумнее: они куда пришли, уже не ушли. В Германию пришли после Второй мировой, в Японию – так до сих пор их войска там. В Афганистан завернули типа «талибов укоротить» – и уже второй десяток лет не выходят. В Киргизию нам базу воткнули – «на полгодика, мы тут бочком гуманитарным притремся» – и что? Ни сапогом оттуда их не вышибешь, ни валенком.

– Слухай, Старый, чего ты мне политинформацию читаешь? Лежит тут – типа профессор, типа Ной праведный, поучает… А сам сколько душ погубил? Считал? Нет?

– Да разве всех сочтешь… – оскалился дедок резцами да клыками.

– Вот. А прыгаешь, как горный козлик. Зубастый, мля, обе челюсти вживленные – три десятка «зеленых денег» стоят, так? В засаде-секрете с типа внучком на равных сидишь, и нигде тебя не сифонит, и кости не ломит. И зрение – единица, так?

– Вроде того. Не промахнусь, ежели что.

– Тогда кончаем выть и кемарим. До получения приказа, как с этими волшебниками и чародеями быть: списывать по полной или – по одному спытать, у каждого в отдельности, как в телепередаче: «Что? Где? Когда?» Понял? Вопросы, пожелания?

– Нету, «внучок»… А только – муторно мне на душе… Ой как муторно – и не пересказать… Болит душа, и все тут.

– Ну и молчи. В тряпочку. Душа у него болит. А где твоя душа была, когда мы с тобой на пару семью на Рублевке кончали? В ножи кончали, всех – включая малолетних сопляков и домашних животных, а?

Молчишь? Вот и хорошо. А то… Говорливых сейчас много. Молчунов – тех нету. Промолчишь – не заметят, не заметят – не продвинут, не продвинут – не наградят. Такое теперь время. Пиар.

– Ничего, нас – наградят. Каждому по пуле. Без поминания.

– Заткнись, Старик. Каркаешь!

– Служу Советскому Союзу!

– Чего?

– Эх, тоска…

– Таких ветеранов, мля, нужно было еще до пенсии душить диванными подушками. Или – топить в мелком месте.

Ответа Молодой не дождался. Старик спокойно спал, смежив веки. Лицо его было спокойным, дыхание – ровным и безмятежным, как у годовалого ребенка.