Читать «Мой папа Штирлиц» онлайн - страница 109

А из салона в ответ доносится дружное:

– Правильно.

– Поехали. Зимовать тута?

Такой же подержанный и побитый жизнью, как и сам водитель, бедняга МОЩ 35-07 в очередной раз застрял на запруженной народом остановке в центре пыльного, окруженного торфяными болотами подмосковного города, который хоть и не назовешь индустриальным гигантом, а все же с десяток уважаемых заводов и фабрик в нем наберется.

Кроме них есть здесь засиженный начальством ресторан "Сказка", а также гостиница "Советская" и кинотеатр "Родина", расположившиеся в рядок на привокзальной площади так, что, высунув язык, бегущие на московскую электричку местные жители наслаждаются прямым порядком слов, а возвратившиеся домой с пузатыми баулами и авоськами морщатся от обратного.

Есть в городе торговое училище, украшенное огромным во весь фасад транспарантом "Больше хороших товаров!", имеется, конечно, и плюгавый памятник с протянутой рукой, известный в народе под названием "Бог подаст". Город этот самый что ни на есть обыкновенный, но Антошка его любит, и когда уезжает на лето в пионерлагерь, скучает по текстильному пуху, теплой пургой вихрящемуся вдоль шумных фабричных корпусов, по буйно заросшей лопухами набережной, по петушиным руладам и собачьему бреху в деревянных лабиринтах родного поселка.

В бараках по-прежнему тесно, но кое-кто уже перебрался через речку в новый микрорайон с белыми железобетонными корпусами, выросшими на месте дотла выкорчеванного леса.

Антошка с матерью тоже стоят на очереди, да толку-то!

А вот, маминому брату – непутевому дядьке Кольке повезло: только он собрался разводиться, заеденный своей не по годам идейной тещей, которая целыми днями только и знает, что про паровоз поет, как жена, не будь дурой, взяла – да и родила близнецов. Вот им сразу же квартиру и дали.

В результате – Антошка вместо того, чтобы по старинке таскаться с матерью в баню, каждую пятницу вместе с толпой счастливых обитателей новостроек штурмует автобус, чтобы после долгого и небезопасного путешествия в общественном транспорте до скрипа, с чувством, с толком, с расстановкой отмыться в белой, как лебедь, дядькиколькиной ванне. А за это несказанное счастье с нее ничего и не требуют. Так... присмотреть за близнецами, да прибрать за неделю скопившийся срач.

Антошка дядьке завидует. Из презренного оболтуса, совершающего тайные набеги на ее копилку, да сшибающего до получки, где придется трешку-другую, он вдруг превратился в ее глазах в уважаемого человека, который, если захочет, может с утра до вечера кататься с первого этажа на девятый и обратно на новеньком, не загаженном еще лифте; может плескаться под душем хоть по сто раз на дню; или, скажем, выйти на балкон и, с хозяйской гордостью окинув взором грохочущую стройку, вспомнить стихи из "Родной речи" – "через четыре года здесь будет город-сад".

Всего полчаса прошло с того момента, когда вместе с напрягшейся для штурма толпой, Антошка следила за обшарпанным автобусным стадом, пасущемся на другом конце площади. Столпившиеся кучкой шоферы не спеша покуривали, картинно сплевывали и отнюдь не торопились, грузно плюхнувшись на водительское сидение, вальяжно подрулить к остановке.