Читать «Записки молодого варшавянина» онлайн - страница 77

— Чепуха! — горячо воскликнул я.— Никто теперь не повинен ни в чьей смерти! Он же поехал туда по приказу! Да и вообще он всегда искал опасности! Какое это имеет к тебе отношение?!

— Это он из-за меня искал опасности! — Тереза бы­ла безутешна.— Я не сумела... Мой долг был любить его. Если б ты знал, как он мучился!

— Надо было сразу порвать с ним! — не удержал­ся я.

— Ну что ты! Слишком много мы наворотили в этой нашей переписке… Назад пути не было. Я решила вый­ти за него замуж.

— Глупые принципы! — проворчал я.

— Конечно, глупые! — неожиданно согласилась она.— Но если бы я их нарушила, я была бы еще несчастнее. К сожалению, я не сумела притворяться. Он искал во мне пылкой любви, а меня все это так мучило, что я встречала его мрачным молчанием вместо радост­ной улыбки. Но хуже всего было...

Она умолкла. Надо было терпеливо ждать. Женщи­на всегда скажет то, что хочет сказать.

— Ты, наверное, понимаешь, что я имею в виду,— прошептала она.— Когда дошло до этого, я расплака­лась от боли и стыда... Но как я могла сказать «нет», я же поклялась в письмах хранить ему верность до самой смерти! Он все понял. Я даже не ожидала, что он ока­жется таким чутким. Большинство мужчин считает, что они дают девушке величайшее счастье, а если она, глу­пая, малость поплачет,— подумаешь, велика беда! Он постарался уехать… И когда прощался со мной, ни сло­ва не сказал о нашей свадьбе. Наоборот, он сказал, что мы ничего не можем загадывать, что сейчас не время основывать семью, поскольку вся наша жизнь принад­лежит Польше, что он будет теперь исчезать на дли­тельное время и, может быть, вообще не сумеет увидеть меня до конца войны. Я сразу поняла, что он дает мне возможность изменить прежнее решение. Я не знала, что он едет в Германию... И согласилась на все. Он поцеловал меня в лоб, улыбнулся и спокойно, как, впро­чем, и всегда, ушел.

Она снова умолкла. Я плохо чувствовал себя в роли приятеля, с которым делятся интимными переживания­ми. Увы, я понимал, что мне придется проявить еще много терпения, пока время сотрет память о Ромеке. Я ждал.

— Извини, что я рассказываю тебе об этом,— снова начала она, помолчав,— но я могу говорить об этом только с тобой.

— Можешь сказать мне все. Ты для меня самый близкий человек.

— Спасибо,— прошептала она.

Ей явно хотелось сказать еще что-то, но она колеба­лась. Наконец она решилась.

— Я беременна! — с трудом выдавила из себя Те­реза.

Это уже был выстрел прямо в сердце. Я снял руку с ее плеча и встал.

— Наверняка? — глупо спросил я.

— Наверняка,— подтвердила она.— Ты должен по­мочь мне.

— Не понимаю...

— Я не могу иметь ребенка,— сухо сказала она.— Это слишком большой риск. Я, вероятно, не переживу этой войны.

— Ты что, с ума сошла?!

— Я прошу тебя помочь мне,— повторила она.— Ес­ли ты не хочешь, я сделаю все сама.

Конечно, я не отказал ей и неделю спустя проводил ее к одному коновалу, которого мне порекомендовали товарищи. Он принимал на Краковском Предместье и вовсе не делал секрета из своего нелегального в то вре­мя занятия: разве немцы могли иметь что-нибудь про­тив умерщвления плода каких-то поляков? Это лишь об­легчало их собственный труд. Тереза отправилась туда как на казнь. К счастью, в городе шли облавы, и нам пришлось добираться кружным путем, так что, когда мы уже оказались у цели, времени для траурных цере­моний не осталось. Я просто не отдавал себе тогда отче­та, каким психическим потрясением может оказаться аборт для девушки такого склада, как Тереза. Ее угне­тенное состояние я принял за одну из форм женской истерии: в эпоху внезапных смертей удаление плода не могло казаться мне величайшей трагедией.