Читать «Записки молодого варшавянина» онлайн - страница 76
Ежи Стефан Ставинский
Все сказанное им должно было невероятно обрадовать меня, но вместо этого его благородство лишь раздражило меня. Редко кто в его положении — ведь это был молодой, сильный, прекрасный мужчина — признался бы, что девушка не любит его и не хочет, хотя он сделал все, чтобы завоевать ее и удержать. Этот херувим снова дал мне урок. Я молчал.
— Позаботьтесь о ней,— добавил он минуту спустя.— Вы знаете ее лучше...
Некоторое время мы шли молча.
— Можете быть спокойны, пан поручник, — сказал я наконец.
— Догадываюсь, что и вы ее любите. Если только я был преградой...
— Это очень благородная девушка,— ответил я. Теперь уже было сказано все. Ромек остановился.
— Привет!— сказал он.— Я тороплюсь.
Мы пожали друг другу руки, и он ушел быстрым шагом, немножко смешной в своем потертом пальтишке. В иные времена он был бы салонным львом, любимцем женщин и вообще плейбоем. Я постоял на углу, пока он не исчез в темноте.
Больше я Ромека не видел. Его послали курьером в Берлин, поскольку он блестяще знал немецкий. Снабженный первоклассными документами, он без труда добрался до Берлина, но там, в гостинице, его настиг ночной налет англичан. Извлеченный из-под развалин в бессознательном состоянии, он был перевезен в больницу, где, по-видимому, сказал что-то в бреду по-польски, и какой-то из добропорядочных немцев — товарищей во несчастью обратил на него внимание гестапо. Проверив как следует его документы, они не трогали его две недели, дав ему подлечиться, а потом перевезли к себе и переломали ему в своих застенках все те кости и ребра, которые уцелели во время налета. Разумеется, он не вышел оттуда живым.
Как я теперь понимаю, эти мои воспоминания никогда не возвысятся до уровня литературного произведения, потому что едва сложится та или иная ситуация и наметится конфликт или драма, позволяющие глубже проникнуть в психологию героев, как кого-то из них сражает внезапная смерть. И наш драматический треугольник тоже был разрушен не нашими поступками, а вмешательством гестапо.
О смерти Ромека мы узнали в январе 1944 года. Конечно, я ничего не говорил Терезе о моем последнем разговоре с ним, и внешне после его отъезда в наших с ней отношениях ничего не изменилось. Однако в день его отъезда я не смог утерпеть и преподнес ей букет алых роз,
Известие о смерти Ромека оказалось для нее сильным ударом, она не смогла сдержать слез. Я сидел рядом с мрачной, как на похоронах, миной, готовый, как и она, оплакивать смерть своего соперника. Оказалось, что, хотя его уже не было в живых, а может быть, именно поэтому, он продолжал стоять между нами. В естественном порыве я обнял Терезу за плечи, она не сопротивлялась, но я чувствовал в ней лишь печаль и скорбь. Мы сидели так довольно долго, и мне пришлось напрячь всю силу воли, чтобы не обнять ее покрепче — сердце мое учащенно билось. Я чувствовал рядом теплое тело любимой, но не сделал ни малейшего движения, чтобы не спугнуть ее и не оскорбить. Наконец она заговорила:
— Он из-за меня поехал туда, я виновата в его смерти, понимаешь?!
