Читать «Записки молодого варшавянина» онлайн - страница 11

В эту пору утреннего обстрела Тарговая была совер­шенно пуста. Почти во всех подворотнях теснились обоз­ные телеги самых различных частей. Только возле пе­карни стояла небольшая толпа да вокруг колодца во дворе была очередь с ведрами и чайниками: рисковать жизнью стоило только ради хлеба и воды.

Мы шли, держа значительный интервал, чтобы не погибнуть всем сразу от одного снаряда, однако сейчас в воздухе время от времени рвалась шрапнель, поражая все вокруг, и попытки как-то увернуться от нее были лишены смысла. Переходя на другую сторону Тарговой и внимательно оглядывая кабель, протянутый какими-то идиотами прямо по воздуху, словно специально для то­го, чтобы осколки кромсали его, мы миновали могилы жертв, спешно похороненных посреди скверика: жители Праги лежали там рядом с солдатами — уроженцами самых различных и отдаленных от Варшавы деревушек. Уже в течение нескольких дней дым пожаров заслонял солнце, и сейчас неподалеку тоже горели дома. Где-то кружили над целью тяжелые бомбардировщики «дорнье»: их гуденье я сразу же распознавал с тех пор, как они налетели на нас у берегов Нарева и наш утренний кофе смешался с кровью.

Вагоновожатый, который шел первым, поднял шест: с дерева печально свисал кабель. Ловким движением он сбросил его на землю и двинулся к следующему дереву. Слесарь уже подключал аппарат к линии. Все это пору­чалось у них молниеносно — их ловкость возрастала от страха. «Дорнье» сбрасывали бомбы где-то в районе Грохова. А над нами рвалась шрапнель. Слесарь вызвал наш коммутатор и, поговорив с дежурным, направился к вагоновожатому, который уже успел устранить обрыв. Я был им совершенно не нужен как командир — их не надо было ни подбадривать, ни вести в атаку, они вы­полняли техническую работу, с которой справились бы и без меня, я был всего лишь как бы третьим линейщи­ком, но должен был рисковать своей шкурой, иначе как бы я мог жить вместе с ними? Слесарь дозвонился до Замка, вагоновожатый поддел кабель рогаткой и забро­сил его на дерево. И тут я вдруг увидел большого попу­гая: серого, с красным хвостом. Он неподвижно сидел на самой нижней ветке, не обращая ни малейшего вни­мания на взрывы снарядов и свист осколков. Я поднес руку к самому его клюву, тогда попугай перепрыгнул ко мне на руку и уселся на указательном пальце. Осторож­но неся попугая, я подошел к своим солдатам.

— Это Попка,— со знанием дела заявил вагоново­жатый.— Попка с красной ж… Королевский попугай. Сидел в зоосаде в большой клетке, сразу же направо.

— Да чего в нем толку-то,— недовольно буркнул слесарь.— Мясо у него, поди, темное и жилистое, с него только блевать будешь. Айда лучше в зоосад, может, какого кабана или хотя бы антилопу подстрелим.

— Этой идеей уже давно воспользовались другие,— успокоил его я.

Я шел быстро, держа попугая на вытянутой руке. Птица вообще не двигалась, как видно, проведенные в неволе долгие годы лишили ее инициативы. Лязгнули, стукаясь о булыжную мостовую, осколки шрапнели. Блеснули горячие куски металла.

— А мы его на суп, бульон из него сварим,— сказал примирительно вагоновожатый.— Не то изжарить можно. На сале.