В ту пору каждый был с бедой знаком.А на восток всё шли и шли составы.И вышла мать моя за кипятком,И от состава нашего отстала.Расстрелянные рвались облака;Война трясла меня в вагоне жёстком,А я ревел, потом молчал, покаМеня не сняли с полки за Свердловском.Я помню: сахаром кормил тогдаМеня солдат. Он левою рукою…Да, левою кормил меня солдат,А правая осталась под Москвою.Солдат смотрел — и слёзы по щеке:«А у меня убили, гады, Кольку!Рубай, сынок!»И я, зажав в руке,Рубал тот сахар пополам с махоркой.Тот сахар был на самой на Войне.Где ты, солдат?Судьба твоя какая?Не знаю.Только и до этих днейТвой горький сахар на губах не тает.
5. Послевоенный год
Ещё скуден стол, дырявый карман —Только воздухом душа и жива.На обед была трава-мурава,А на ужин был макухи кусман.Да ещё пришли на каждый порог(Не упросишь — не скостят, не простят)Тот налог, да снова этот налог.На кого налог? На вдовьих ребят?И на курицу, что в прошлом годуПринесла одно яйцо по весне.На несчастье налог, на беду,Что достались людям в чёрной Войне.Отрыдает и затихнет беда,Зарубцуются сражений следыИ трава зазеленеет, когдаОтшумят потоки вешней воды.Но навек не унесёт та водаПоловодьями бушующих рекВсех невзгод, что напахала беда,Болей всех, что перенёс Человек.На пригорке земляника взошла,И щавель зазеленел у стены,И вскормила крапива полсела.Да и кое-кто вернулся с Войны.Не хватает у станка работяг,И на жатве не видать косарей.Горе горькое сиротских ватаг —Ребятишек без отцов-матерей.В неизбывной бедноте деревень,В запустенье истлевающих избВызревает, возрождается день —Вот и соками плоды налились.Вот и колос на ветру зазвенел,И со взятком возвратилась пчела.Кто-то весело и горько запел,Кто-то выкрикнул: «Была не была!»
