Читать «Бриг «Три лилии»» онлайн - страница 93

Туа-Туа спела песенку про датского аиста. Миккель прочитал «Моряка» — стихотворение Юхана Улуфа Валлина.

Бабушка проплакала все торжество; хоть она и не видела дальше кончика носа, но слышала хорошо.

После заключительного псалма к Петрусу Миккельсону важно подошел сам Синтор. У господина Синтора не было детей, зато он заседал в школьном совете.

— Люди бают — Миккельсон в отлучке был? — спросил он с ехидной усмешкой.

— Нужда бедняка по свету гоняет! — вздохнул Петрус Миккельсон и снял шапку.

— В Клондайке, бают? — продолжал ухмыляться Синтор.

— В той стороне, это точно, — ответил Петрус Миккельсон и поклонился.

— Будто золото нашел?

— Восемь корзин с верхом. — Миккельсон-старший посчитал по пальцам. — Не будь Синторова усадьба так запущена, сейчас бы купил.

Щетина на подбородке Синтора раскалилась.

— Попомню я тебе эти слова, — прохрипел он и стремительно зашагал прочь.

Миккелю нечем было похвастаться, но и стыдиться нечего. Четверка за диктант — не так уж плохо. Тройка по арифметике объяснялась тем, что его всегда клонило в сон от цифр. Так и тянуло поглядеть в окошко: облака в точности напоминали корабль, летящий на всех парусах по бурному морю.

— Что же ты думаешь делать после конфирмации, Миккель Миккельсон? — спросил учитель.

— В море уйду, — ответил Миккель и поглядел уголком глаза на Миккельсона-старшего: он стоял за школьным сараем и целился в солнце длинной жердью.

— Хочешь стать капитаном — подтянись по арифметике, — сказал учитель. — В море надо уметь хорошо считать. Ну, желаю успеха, Миккель Миккельсон.

— Передайте Туа-Туа, что я заеду за ней завтра на Белой Чайке! — громко крикнул Миккель, чтобы никто не услышал, как Миккельсон-старший опять бормочет что-то несусветное: «Селенографическая долгота, одиннадцать градусов и шестнадцать минут ост-зюйд-ост, отклонение согласно…» Вечером Миккель потихоньку прошел на свой старый наблюдательный пункт на Бранте Клеве. Столяры и плотники кончили на сегодня петь «Эй, нажмем!..», и можно было не затыкать уши мхом. Но как отогнать печальные мысли?

Весна выдалась унылая, холодная. Черника померзла, на ольхе распустилось лишь несколько крохотных почек.

На клевской пустоши блеяли Синторовы овцы. Миккель достал священную историю и стал повторять урок.

— Что с тобой? — спросил он вдруг и почесал Боббе за ухом.

Пес продолжал ворчать.

— Али рысь почуял?

Миккель прислушался. Что за наваждение: будто в море овца блеет…

Он сжал в руках священную историю — вот так, теперь никакая нечисть не подступится…

— Да это Ульрика. Почуяла Синторовых овец и сорвалась с привязи, — успокаивал он Боббе. — Как весна, так ей не сидится на месте. Ложись-ка и помалкивай!

Чу, снова блеяние — прямо с моря!

Миккелю стало холодно.

Вспомнилось, что говорил Грилле про морскую скотину, мол, хуже чудовищ нет.

Семиногие быки, черные клыкастые овцы, которых пасут на дне моря жители подводного царства… А к ночи русалки выгоняют морскую скотину на берег, чтобы она околдовывала своим мычанием сухопутных тварей — собак и прочих. И если у тебя нет ничего железного, чтобы бросить через голову нечисти, то…