Читать «Клуб одиноких сердец унтера Пришибеева» онлайн - страница 105

легкой стоял Аркадий Выхин в куртке тертой, таких же дудках

и тенниске с цветочком лилии — три лепестка. Аркаша-лабух,

распущенной всем в назиданье группы школьной, уехавший

после десятого к отцу в Москву.

— А? Я? Нет… так… проездом… а ты?

— Вот с ними, с дядькой разъезжаю, — кивнул Аркадий

головой. Зух бросил взгляд в указанную сторону и вычленил

из кутерьмы весенней безошибочно автобус быстроходный,

сработанный на берегах Дуная (но не на совесть, как

выяснится вскоре, увы и ах). "Икарус", но не красно-белый

межгортрансовский, а сине-голубой БММТ "Спутник" на сей

раз. Нахальный люд в одеждах праздничных, кучкуясь у двери

открытой, напиток пузырящийся вливал в гогочущие глотки.

— "Алые Паруса".

— Играешь с ними?

— Нет, аппарат ворочаю, отец пристроил…

Тут бы расстаться:

— Ну, давай, — отплыть, отчалить, окунуться снова в

души таинственной глубины, чтоб среди водорослей и рыб

понять течений, сумрака и света деликатную природу и

смыслом преисполнившись, явиться, вынырнуть спокойным,

цельным, неприступным.

Я утром проснулся

И понял, что умер,

Что нет меня больше

И мне хорошо.

Не вышло… А, может быть, кто знает, как раз и

получилось, и Проведение тут вмешалось, чтоб он не

потерялся на дороге, ведущий в никуда, не обнаружил пустоту

и впереди, и сзади, а навсегда остался здесь с надеждой

чудной, верой в существование мечты.

Так или иначе, четыре с небольшим часа было

отпущено ему.

— Никак, увидел земляка? — племяннику Владимир

подмигнул, лишая на ходу гигиенического целофана

"Столичных" пачку.

— Дядя Володя, это… ну, помните… я пленку вам

крутил… вы еще говорили, кое-что взять можно было бы…

попробовать. Ну, помните. Она Мосфильм?

— А, ну, ну, ну… я партизан, я шпион…

Итак, первая бутылка напитка слабогазированного

была опростана прямо на месте, благо у ног услужливо и

терпеливо конца беседы дожидался ящик из голубого

пластика.

А следующая уже в автобусе.

"Кавказ" рванули после того, как заявление Зух

написал зелеными чернилами на беленьком листочке из

блокнота администратора "прошу принять меня…"

— Давай, счас месячишко покантуешься рабочим, а

дальше видно будет.

К вечернему концерту уже такие смеси сердце Лени

омывали, что в грим-уборной он гитару взял чужую и запел, и

странным образом сей перфоманс подействовал на банду,

слаженно и без забот привыкшую шагать от первого аккорда к

третьему, оп, кругом марш:

Дружба — огромный материк,

Там молодость обрел старик

И к юноше там вновь и вновь

Приходит чистая любовь.

Вообразите. Один заставил палочками буковыми

жить, волноваться крышку черную от ящика дорожного,

другой сестрицы басовые толстые светиться, вздрагивать и

замирать, а третий поддакнул, подтянул, дыханьем обогрев

стальные лепестки губной гармошки:

Я утром проснулся,

Я утром проснулся,

Я утром проснулся

И понял, что умер.

И Леню хлопали и по плечам, и по спине, и кто-то

волосы ему взъерошил, а после трубач схохмил удачно, и снял

несвойственный и даже вредный коллективу чересчур

серьезный стеб. Короче, потянулись со смешками за кулисы.

— Пора, народ, — в общем, никто не видел и не слышал,

как колобком пытался выкатиться, выпрыгнуть в стульчак