Читать «Колосья под серпом твоим» онлайн - страница 9

Дед перестал играть. Лишь голос, грустный и скорбный, очень тихо вел песню:

Бог солдата своего не послушал, Дал приказ Миколе и Касьяну. Оба живо спустилися с неба И пошли по весям и селам. Был Микола в холщовой свитке, А Касьян в парче золотистой

.

Струны вдруг так застонали, что стало страшно. Это были все те же четыре-пять нот, но, кажется, большего отчаяния и боли не было еще на земле.

Ходят, ходят. От жалости-боли У Миколы заходится сердце: Панство хуже царей турецких, Басурманы не так лютуют…

Алесь несмело поднял ресницы и увидел, что пальцы маленького Юрася, сжатые в кулачки, побелели в суставах. Увидел жестко сжатый большой рот Павла. Он и сам чувствовал, что у него прерывисто вздымается грудь и пылают щеки…

Наконец разъярился Микола: – Хватит их жалеть, сыроядцев. Двинем, брате Касьяне, на небо – Пусть их молнией бог оглоушит. – Тут ответил Касьян черноволосый: – Брось, Микола, пороть горячку. Хлопы лучших панов не ст?ят, Пьют горелку, воруют бревна, На меже бьют вилами брата. Каждый заслужил себе пана. А когда панов побьешь ты громом, Кто тогда нам храмы построит? Кто тогда нам ладан запалит? Сдохнем с голоду, дурень, на небе.

На гордое, жестковатое лицо деда падали последние лучи солнца. Тихо гудели струны, приглушенные рукой. А голос из резкого становился мягким и напевным:

Покачал Микола головою, И пошли они молча на небо… Над землею крадется вечер… Где-то в пуще волки завыли. Слышит в чаще храпы Микола, Чует в дебрях какое-то движенье.

Яня с круглыми от ужаса глазами забилась между плечом деда и стеной, и дед лишь на миг оторвался от струн, чтоб набросить ей на плечи полу рваной свитки. Алесь увидел это и стал тереть ладонями виски, так жаль ему стало себя и всех.

– Кто такой? – спросил Касьян Миколу. – Может, мишка, упаси нас боже? – Нет, не мишка, просто кобыла. – Без испуга ответил Микола… Промеж елок стоит кобыла – Не кобыла, а призрак без тела. Страшно ребра торчат, как слеги, На ободранной стрехе селянской. На глазу бельмо, набита холка… И… жеребится эта кобыла! Голос деда сорвался. Потянулася она к святому, Как дитенок хворый, взглянула: "Может, этот мне допоможет?" Стал Микола, почесал макушку: – Брат Касьян, давай-ка ей поможем. – Тут, как черт, Касьян взбеленился: – Этой падле лучше бы сдохнуть, Чем таскать борону и бревна Да кормиться гнилою соломой. Что я, коновал тебе, что ли? Хочешь – пачкай мужицкие руки, Я приду нетронутым на небо, Чистым стану пред божие очи.

Юрась не отрываясь смотрел на деда. И дед поймал его взгляд, улыбнулся и без музыки – струны еще замирали – почти скороговоркой повел песню дальше.