Читать «Черное облако» онлайн - страница 44

Один казначей в большой шляпе, размахивая гусиным пером и проверяя написанное на надежность, сунул пару монет в карман, а после подложил в стопку другой листок. Владелец судна пожал ему руку…

— Он грабит папу! — воскликнула Эмма.

Тильда засмеялась.

— От отца твоего не убудет, идем.

— И он!

— Эмма, быстрее. Скоро сумерки, а мы еще не были на главной площади!

Эмма подчинилась. Тильда привела ее на новую улицу. Менее людную. Целый ряд одинаковых домиков тянулся по ней. Тильда иногда останавливалась и глядела в покосившиеся рамы окон. Стояла около минуты, а потом шла дальше. Навстречу попадались разные люди, и вельможи, и торговцы, и нищие с подбитыми глазами и смуглыми, искаженными лицами. При встрече с последними Эмма сторонилась и отходила, но Тильда уверенным шагом тащила ее к прокаженным. Город престал перед девочкой в другом свете — пустым, одиноким и безжалостным. Рядом пролетела статная женщина с плетеными корзинами. Внутри нежился аппетитный хлеб. С поджаристой корочкой. Люди бросали ей в ладошку медяк, а она взамен им хорошенько пропеченную булочку или присыпанную пудрой. Эмма сунула ручку в корзинку, пока женщина отвлеклась, но Тильда одернула ее:

— Идем туда!

И повела к двухэтажному зданию на другой стороне дороги. Эмма бежала за наставницей и без конца оглядывалась. Женщина с хлебом не спешила уходить. И запах из корзин манил ее, соблазнял вернуться и взять…

— Тильда, ну можно я обменяю бутончик на булочку, пожалуйста? Тильда!

Тильда оставалась непреклонной.

— Смотри туда…

Эмма повернулась и воскликнула:

— О! Как же чудно играет тот скрипач! — О хлебе и корзинах она мгновенно позабыла. — Так чувственно и проникновенно! Можно подойти ближе?

— Иди уже, — только и ответила Тильда.

Эмма в три шага оказалась у кареглазого юноши. Рядом с ним сидела миленькая девчушка. Белокурая, в грязной сиреневой вязаной шапочке, в сером платьишке с желтым передником. В руках она держала коричневый бидончик, уже частично наполненный медными монетами. Девочка молчала и смотрела на пробегавших мимо торговцев жалобными глазенками.

— Привет, — поздоровалась Эмма. Скрипач тут же перестал играть, а девочка почему-то заплакала.

— Уходите, — попросил он. — У нас нет денег покупать цветы. И не к чему они нам.

— Хочу тот цветок, — жалобно произнесла девочка и потянула ладошку к лотку. Эмма опустилась на колени, вытащила самый большой и свежий бутон и отдала малышке. Грязные пальчики вцепились в алые лепестки, а стебелек девочка прижала к груди.

— Мартина! — воскликнул скрипач. — Положи! Вы портите мою сестру, я ей всегда говорю, чтобы она слушалась. Мартина, верни!

Эмма поднялась. Тильда с дороги наблюдала за воспитанницей. Она готовилась вмешаться в любую минуту, но пока все шло хорошо.

— Пусть оставит себе, — сказала Эмма и удивилась. Она вдруг вспомнила свою последнюю прогулку с родителями. На улицах собирались поглазеть и горожане, и приезжие фермеры из ближних деревень. Все стояли и любовались золочеными носилками. Их несли по мощеной булыжником дороге плечистые слуги. Ни улыбки, ни криков. Толпа завороженными глазами смотрела на своего правителя и чего-то ждала от него. Нет, были и активисты. Они выкрикивали грубые и невзрачные слова. Отец всегда просил не обращать внимания, Эмма и не обращала, а сейчас смысл тех слов до нее доходил. Они не были такими уж грубыми и кощунственными, это были крик о помощи заблудших душ, которые хотели донести свою правду. Гвардейцы в серебряных плащах, не разбирая, кто выкрикивал, связывали руки всем, на кого падал взгляд главного в отряде. Были минуты, когда слуги останавливали носилки. Отец приподнимал шторку и выбрасывал медняки. В толпе начиналась суета и давка, каждый торопился ухватить как можно больше. Эмма видела десятки прокаженных пальцев, кривых, израненных. Все они тянулись к небу и ловили жалкие монеты, летящие им под ноги. Кто-то не стеснялся ковыряться в грязи, лишь бы достать. Эмма корчилась от смеха и хлопала в ладошки. Ей было очень весело. Отец тоже смеялся. Случались и такие дни, когда улицы были совсем пусты. Эмма спрашивала у папы, где все, он с радушной улыбкой на губах брал ее руку в свою и говорил, что на площади он будет читать речь. Для специально приглашенных. А как только они вернутся в замок, людей снова выпустят из переулков.