Читать «Вокруг света за 100 дней и 100 рублей» онлайн - страница 80

Мы разбили палатку в отменнейшем месте: на крае пляжа, переходящего в увешанную соснами гору. Из окна тента открывался панорамный вид, ничем не уступающий безжизненным просторам Марса. В жизни любого путешественника наступает момент, когда накопленная усталость берет верх над способностью самосохранения и осознанием возможности атак ночных животных. Он наконец настал и у меня. Правило путешественника номер четырнадцать — лучший способ согреться — спать в объятиях. А лучшая грелка, как известно, это собака.

Если на этих страницах существуют искренние и чистые чувства, то самое время рассказать о них: они скрутились в клубок и ушастыми посапываниями напомнили о том, что тепло дано нам для того, чтобы делиться им с тем, кому его не хватает. Мирный сон настиг нас. И мог бы он быть долгим и полным, если б не звериный вой, раздавшийся посреди ночи с тайных уголков этого острова. Он был настойчив и повторялся раз за разом. «Молния» палатки потянулась вверх, и мы с Собакиным, как медведи из берлоги, выбрались проведать темный мир. Мой пушистый друг, как ни отыгрывал преданность, после очередного воя ринулся вперед, исчезая в пятимерном пространстве этого чудесного острова. Я с удовольствием написал бы, что спустя час мы с Собакиным снова встретились и продолжили путь до самого Шанхая, где расселись в шикарном ресторане, и подавали нам обоим по пекинской утке с подливой, но жизнь не всегда настолько предсказуема. В общем, мы никогда больше не виделись.

ПРАВИЛО ПУТЕШЕСТВЕННИКА № 14 — лучший способ согреться — спать в объятиях.

Я заснул, и, как и положено в таких местах, сны были фантастическими, но кошмарными. Снилось, как домогается меня мужчина, а потом кто-то уносит палатку, и пока я ношусь за ней, кидает мою камеру GoPro4 в воду, и больше я ее не вижу. Так как на моих костях мяса было немного, пришлось немедленно продрогнуть.

Вышел. Ветер, словно дворник, старательно отчистил небо от последних облаков. Прямо передо мной висел ковш, предназначенный для того, чтобы я схватил его и черпал им Байкал. Где-то в вышине темная материя незаконно поедала массу, микроволновой фон космоса рикошетил от планет, а Земля стачивала свои полюса о космический мусор. От одной мысли о единении со всеми этими махинами стало жутко. Я начал бегать по побережью из стороны в сторону и, как шаман, орать в эту бесконечную высь.

Когда сил кричать не стало, я сел на берег Байкала и тихонько заплакал. Стало больно и радостно быть собой. Я был отчаян, а отчаянность проистекает из глубокого и взаимного непонимания мира.

Здесь, где было невозможно определить, на какой планете мы находимся, мне привиделось, что через всех нас проходит невыразимое, недоступное для ушей, глаз и языка, то, что одни называют любовью и истиной, другие Богом и верой, но в каждом из случаев суть остается одной: все мы изначально связаны, и эта реальность — случайный слепок, один из многих, и вся наша задача, весь путь — это возвращение домой. Я сидел у самой кромки воды и смотрел, как слезы текут по щекам и большими бусами падают в воды священного моря, которое впитывает их, как своих детей, пока я поднимаю камушки и пропускаю их сквозь пальцы.