Читать «Вокруг света за 100 дней и 100 рублей» онлайн - страница 79

Природа фрактально повторяла саму себя — от маленькой песчинки до толстой скалы, венчавшей мыс, от иголки до вековой ели, от трудолюбивого муравья до просто русского мужика, старательно возводящего деревянную церковь прямо перед моим носом. Достроена она была наполовину, и рядом со входом лежал деревянный купол, а возле него — крест. Из-за купола периодически появлялся топор, которым и орудовал мужик. Я поздоровался с ним и попросил посмотреть. Он работал складно, не отвлекаясь и выполняя набор десяти разных функций. Мужчина раскрывается в своей работе, как цветок. Можно обзывать это призванием, ремеслом, но именно деятельность является мантрой и путем к просвещению. Посмотрите на то, что сделал мужчина, и вам сразу будет ясно, сколь чиста его душа.

Часам к трем дня мы с Собакиным добрались до переправы, куда пришвартовался паром «Ольхонские ворота». Я сообщил работникам, что мы с моей собакой друг без друга не можем, и нас пустили на борт. Пока паром бурлил через пролив, я разговорился с двумя солидными людьми в пиджаках, следовавшими в глубь Ольхона, после чего без намеков спросил:

— А с вами можно до города добраться?

— Вещей у тебя много?

— Две — рюкзак и собака.

— Ладно, давай с нами. Но собаку на руках держать будешь.

Мы ехали на джипе, дергались, прыгали, бухтели, я прижимал собаку, а в колонках играла песня группы «Ногу свело» — «На Байкал». Пыль летела по пустырям, заслоняя вышедшее из небесного логова яркое солнце.

— Тебе где останавливаться?

— А прямо здесь!

И вот мы в Хужире. Собакин и Иуанов пустились на поиски ночлега — но все дома были заняты, раздолбанные выглядели слишком раздолбанно, будки массово вывезли из города. Казалось, что мы попали в Россию, которая наконец стала Азией: на трех туристов с узкими глазами приходился один в ушанке. Все надписи на избах были продублированы китайской вязью, английской хмарью и русской дурью. Города хуже Хужира на Ольхоне не сыскать, как, впрочем, и лучше. Мы с Собакиным выбрались на край утеса любоваться закатом, закат, в свою очередь, отгорая, с презрением оглядывался на наше сборище. Желающие представить себе знаменитый вид на скалу Шаманку могут обратиться к творчеству Кирилла Комарова в части воспевания Колдуньи, закрыв глаза. Все грани и градации сине-серой суровости сменили радугу ушедшего торжества, словно цвело не озеро, а отцветало небо. Солнце грузно уходило за горизонт, обещаясь завтра снова выглянуть на пару минут: проверить, не замерзли мы ночью? А пока тени столбов удлинялись, зловеще крадясь по земле и ныряя меж неровностей утеса и наших с Собакиным морд.

Сибирь — это очень красиво и очень холодно, и не знаешь, что сильнее. Тем вечером красота в глазах сменялась холодом в суставах. В храм Державной Иконы Божией Матери — не пустили, к Никите Бенчарову — не пустили, в дом к потомственным хужирцам — не пустили, к Собакину в палатку — пустили. По правую сторону из-за скалы выглядывал желтый пляж, словно завезенный из нетронутых островов Таиланда. Слева — пустырь, неопрятный, как плато Путорана. Посередине сидел перед скалой я, обнимая собаку. Жизнь налаживалась.