Читать «Сэндвич с пеплом и фазаном» онлайн - страница 130

Вопреки моей воле мои глаза отводило в сторону, словно их притягивал магнит. Напрягая глазные мускулы, я заставила себя встретить ее взгляд.

— Я не всегда была такой, знаешь ли, — сказала она, неохотно указывая руками на свое тело. — Нет, эта бесполезная скорлупа не всегда была такой, как ты ее видишь.

Ее смех прозвучал как лай, указывая на иронию ситуации.

— Как это произошло? — выпалила я, не сумев сдержаться.

Уставившись ей в глаза, я обнаружила, что не могу отвести взгляд.

— Ты первый человек в академии, спросивший об этом, — произнесла она.

— Извините, — сказала я, зная, какой волшебной, отмыкающей уста силой обладает одно это словечко.

— Не стоит, — возразила она. — Все вокруг извиняются. Будь выше этого.

Я подождала, пока электричество в воздухе уляжется.

— Когда-то я была такой же, как ты, — начала она, и ее слова казались очень старыми. — Ты знаешь, так иногда пишут на могильных плитах.

Конечно, я знала. На кладбище Святого Танкреда имелось несколько вариаций этого стихотворения:

Прерви, прохожий, свои мечты!

И я был тоже таким, как ты.

И ждать недолго тебе, поверь,

Чтоб стать таким же, как я теперь.

Это чуть ли не мое самое любимое стихотворение, в отличие от Китса или Шелли, писавших куда менее практичные вещи.

— Это был несчастный случай, — хрипло и отрывисто продолжила она. — Автомобильная авария… деревня… долина… пикник… подруга… Ее выбросило наружу, а я, — она потрогала, почти погладила резиновые шины своего кресла, — застряла между колесами.

Я собиралась было сказать, что мне очень жаль, но удержалась.

— Единственное мое утешение — то, что теперь я могу проводить больше времени здесь, среди моих настоящих друзей.

Она описала рукой круг, охватывая стеклянные сосуды с чучелами животных.

— Они тоже в ловушке, видишь? Мы в одной лодке. Можешь посмеяться, если хочешь.

— Это не смешно, — ответила я. — Это трагично.

Я подумала, что бы я почувствовала, если бы больше никогда не смогла пролететь ласточкой по сельской тропинке, крутя педали «Глэдис», спускаясь по Гуджер-Хилли и проносясь по каменному мостику в Изгороди. В таких случаях я обычно кричала: «Яруууу!»

В комнате повисло молчание, и я отвернулась от мисс Моут, словно меня внезапно заинтересовали экспонаты на витринах.

Я сняла с полки коричневый череп и повертела его в руках.

Не верю своим глазам!

Тихо. Спокойно, — велела себе я. — Невозмутимое лицо, жесткая верхняя губа… Все что угодно, лишь бы не выдать себя.

— Не трогай! — выкрикнула мисс Моут. — Эти образцы нельзя трогать!

— Извините, — сказала я, не удержавшись, и вернула ухмыляющуюся голову на место.

— Я снова это сделала, верно? Но, как я уже сказала, не стоит судить старую женщину слишком строго.

— Все в порядке, мисс Моут, — сказала я, изо всех сил стараясь выглядеть нормальной, что не так-то просто. — Я все прекрасно понимаю. Дома в Англии у меня есть очень близкий друг, прикованный к инвалидной коляске. Я знаю, как это ужасно.

Я подумала о старом добром докторе Киссинге, сидящем в ветхом кресле в Рукс-Энде, который в своей домашней куртке и шапке с кисточкой, с вечной сигаретой во рту чувствовал себя как у Христа за пазухой. Доктор Киссинг никогда не жаловался на свою участь, и я мысленно попросила у него прощения за то, что могла так подумать.