Читать «Двуглавый орел» онлайн - страница 119

Что касается одежды, шерсть предназначалась для военной формы, а хлопок стал недоступен из-за блокады, так что оставался лен (который теперь в больших количествах уходил на обшивку аэропланов) или, на крайний случай, пенька, волокно крапивы или бумажная ткань, у которой была неприятная особенность рваться во время дождя.

Елизавета рассказала, что несколько месяцев она и другие медсестры каждый день много времени тратили на стирку бинтов — вот только бинты теперь рвались от постоянного многократного использования и заменялись креповой бумагой или волокном, сделанным из ивовой коры: "во всех отношениях лучше хлопка", написал журналист в "Рейхспост".

Когда я показал эту бодрую статейку Елизавете, ее глаза вспыхнули яростью, и она выдала несколько незнакомых мне слов на венгерском, но определенно не из тех, что полагается знать приличной девушке, получившей образование в монастыре.

До сих пор, как мне говорили, в сельской местности особых сложностей с продуктами не ощущалось, даже если бакалея вроде чая, кофе и шоколада, а также мыло, давно имели ненавистную приписку "эрзац", "суррогат" и "kriegs" . Но теперь уже масло, молоко и мясо оказались в дефиците, и ходили слухи, что скоро не будет хватать даже ячменя и картофеля.

Я побеседовал со старым лесником Йозефом Индржиком, мужем моей няни Ганушки. Мы сидели в гостиной его дома.

— Да, мастер Оттокар, — сказал он, потирая костлявый подбородок, — без сомнения, эта их война — скверное дело. Я дрался в составе старого 54-го полка ещё в шестьдесят шестом, и это было нелегко, но, по крайней мере, через шесть недель мы проиграли, и всё было кончено. Кто бы мог подумать, что эта война так затянется? Помяните моё слово, в этом году будет плохой урожай. Говорят, это из-за британской блокады, только на мой взгляд, это очковтирательство. Это потому, что людей и лошадей от земли оторвали. И Вена с их военными ценами. Такие низкие цены установили, что деревенским больше невыгодно выращивать на продажу, только для себя и немного на чёрный рынок. Да, молодой человек, если хотите знать, старый дурак в Шенбрунне на этот раз объявил ненужную войну... — он ухмыльнулся, — и если хотите, можете привести сюда жандарма, арестовать меня за эти слова. Я ему покажу свою старую армейскую расчётную книжку и рану, что получил при Траутенау.

Однако я обнаружил, что изменения материального положения в жизни этого маленького городка несравнимы с переменами, произошедшими с людьми, как будто силы человеческого духа тоже оказалось недостаточно и её заменили эрзац-версией. Я не слишком много бывал дома в последние годы. В 1900-ом я поступил в императорскую и королевскую Морскую Академию в Фиуме, два года спустя умерла мать, а в 1903-ом мой брат Антон поступил в армию кандидатом в офицеры.