Читать «Юрий Тынянов. Сочинения в трех томах. Том 3» онлайн - страница 196

Дед Дельвига, голштинец, как дед Александра, был верен Петру Третьему, и с тех пор фамилия утратила блеск, а состояния не имела; отец Кюхельбекера, ученый немец и поэт, чуть не попал в милость к императору Павлу, который в последние дни своего царствования его приблизил. Он мог стать графом Кюхельбекером, но так и не стал. Отец Вальховского всегда пребывал в средних чинах и бедности. Больших трудов стоило им привести в порядок свои сертуки, шинели, шали. Лицейские все это знали лучше, чем Мартин, стремившийся истребить родительскую власть.

В часы приемов, редких свиданий, со своею кошачьей повадкою, неопределенною улыбкою, иезуит всегда оказывался в приемной зале. Он не вступал в разговоры, но слушал все, что говорилось, и не скрывал этого. Иногда, когда матери слишком долго обнимали сыновей, он бледно улыбался. Как бы деля с родителями и матерями родительскую власть, он обнимал воспитанника, уводя его от отца или матери. Он с добродушием говорил о родителях, родительницах и даже давал им шутливые прозвища, показывая, что и он не вовсе чужой.

— Однако какой он у вас... брамарбас, — сказал он, умильно улыбаясь, Мясоедову о его мешковатом родителе.

Мясоедов после этого стал говорить, что стоит папеньке захотеть, и от лицея мокрого места не останется. Простой и глупый, он был упрям. Он то и дело громко ворчал под нос бранные слова, и все знали, что Мясоедов говорит об инспекторе. Малиновский его стал останавливать.

— Да, ты не хочешь слушать, — сказал плаксиво Мясоедов,— а знаешь, как он твоего отца обзывает?

— А как? — спросил пораженный Малиновский.

— Да так, — ответил Мясоедов.

— Как? — наседал на него дюжий Малиновский.

— А вот так, — отвечал несколько перетрусивший Мясоедов.

И он сказал Малиновскому, что инспектор надеется «поддеть» директора и «ссадить», а самому сесть на его место. И что он слышал, как Мартин ругал директора брату своему Илье.*

— Он-де, директор, такой — он слаб, он баба, —• будто бы сказал инспектор Мартин, — где ему.

Малиновский сжал кулаки, и Мясоедов зажмурился.

— Добро ему, — сказал Малиновский, и слезы показались у него на глазах.

Кой-кому и здесь повезло.

К Горчакову, например, мать не ездила, затем что была почти всегда за границей, где лечила младшего сына. Дяденька, покровитель, писывал племяннику. Письма его писаны были черно и кругло — почерк воина, как говорил Калинин. Тетушка писала по-французски. Горчаков писал письма засветло и жаловался тетушке, что его бедные глаза слипаются.

— Тетушке на папильотки, — говорил он об этих письмах.

— Матушка недовольна Веною, — говорил он,—дует теплый ветер, она простужена.

Ему ничего не стоило получить письмо из Вены, Бадена, Парижа. Мартин не спрашивал его о родителях и этим выказывал некоторое уважение.