Читать «Школа кибернетики» онлайн - страница 72

Видимо, решив, что в кровопускании необходимо соблюдать меру, взяла со стола перекись, вату. Кровь была остановлена. Девушка предложила застирать окровавленную рубашку.

Я снял рубашку, отдал ей, подошел к другой раковине. Смыл со щек пену и кровь. Под подбородком на шее осталась щетина, но я подумал, что на сегодня хватит экспериментов. Девушка выжимала рубашку. Я смотрел на нее в зеркало. Она подняла глаза, мы смотрели друг на друга. Посредством зеркала. Я сказал:

— Можно тебя куда-нибудь пригласить? Куда хочешь — я плохо знаю этот город.

— Город сейчас забит людьми. Они остались без солнца и не знают, что делать, рыскают по магазинам. Сейчас лучше всего на море. Там никого нет. Пойдем, если хочешь.

— Прямо сейчас? Ты можешь уйти? ‘

— Подожди, я переоденусь.

Пляж действительно был совершенно пустой и от этого казался диковатым, несмотря на всю свою благоустроенность. Дождь висел в воздухе, бесплотный, невидимый, — робкая такая щекотка, от которой вздрагиваешь, но не смеешься. Под ногами постукивали камни, где-то глухо грянуло, почти неслышно — небо, похожее на бетонную плиту, не пропускало звуки. И в этом каменном мешке жило море. Оно немножко волновалось, напоминая мне мою спутницу — намыливая серую щеку пляжа, и тут же смывая пену, и снова намыливая. Возле него лежали копны черных водорослей — волос. При порывах ветра чувствовался их запах — мы сидели в первом ряду топчанов. Она смотрит, все время смотрит на себя — в окно, на море. Но море — самое интересное, потому что внутри нее — только море, и не то, на которое она смотрит, а настоящее, без берегов. Она пока не видит его, но чувствует все отчетливее и поэтому смотрит на эту синюю модель... Я думал об этом вслух, глядя на море, и она вдруг призналась:

— Да, да, все именно так.

Я обрадовался, что наконец-то мне есть с кем об этом поговорить. Я что-то хотел ей сказать, но вдруг почувствовал, что сказать больше нечего, что слова становятся своими неумелыми ножками на голый лед и падают. Все разговоры — приближение к этому, а у нас он уже произошел. Я спросил просто чтобы поддержать разговор:

— Почему ты выбрала эту специальность?

— Не знаю... А какая разница?

Она посмотрела на меня отчужденно. Она поняла, что ошиблась, выдав себя незнакомому человеку, случайно угадавшему, что там у нее внутри, и не придавшему этому значения, как будто это пустяк по сравнению с такими вещами, как выбор профессии. Я не знал, как теперь сказать ей, что... Что? Что я мог сказать? И я промолчал. «Она должна чувствовать во мне симптомы своей болезни, и слова тут ни при чем», — подумал я. Я увидел старика, который медленно брел вдоль моря. Он остановился, снял с плеча маленький черный мешочек, бросил туда подобранную под ногами бутылку и пошел дальше. Он был еще далеко, и казалось, что он идет на месте.

— У меня в сумке вино. Давай мы его выпьем и отдадим бутылку вон тому старику.

Она кивнула. Я достал портвейн и стал стягивать пластмассовую пробку ключом от моей квартиры. Пробка тужилась изо всех сил, и вдруг полетела. Из горла бутылки вырвался красный фонтан и залил белые шорты и темные тонкие ноги. Она расхохоталась: