Читать «Чур, мой дым!» онлайн - страница 55

— Продаешь? — кивнул он на шинель.

— Да.

— Сколько просишь?

— Не знаю, — растерялся я, — сколько дадите, мне билет нужно купить до Ленинграда.

— Куда, куда? — с прищуром переспросил дядька.

— До Ленинграда.

— Ах, до Питера. Далековато ты, малый, собрался. Что, там живешь?

— Да. У меня там родственники.

— А барахлишко чье? Может, увел?

— Нет, что вы. У меня отец умер, это его.

— Ясное дело, — сказал дядька и огляделся. — Ну вот что, малый, ты, я вижу, не врешь. Мне тоже в Питер надо, хочешь подадимся вместе?

— Конечно! — обрадовался я. — У меня на билет денег хватит. Только бы продать все это.

— Мы в два счета загоним. Шинелька приличная, офицерская. — Дядька помял сукно пальцами, подергал его, посмотрел на свет.

К нам подошла женщина со связкой старых ботинок на руке. Лицо ее лоснилось от пота, глаза озабоченно бегали.

— Почем? — спросила она с жадностью.

— Отстань, старуха, не продаем, — резко бросил дядька и повернулся к женщине спиной. А когда она ушла, что-то пробурчав недовольно, дядька сказал: — Тут маклаков до дьявола, надуют — и рта закрыть не успеешь. Ты вот что, давай все мне, а сам подожди здесь. Я скоро вернусь. А потом поедем в твой Питер.

Дядька взял чемодан, шинель, быстро затерялся в толпе, а я присел на корточки, прислонясь спиной к забору, стал ждать. Ждал долго, терпеливо, уверенно; мне показалось, что дядька добрый, с хорошим голосом. На солнце меня разморило, я отошел в тень ларька. Продавщица заметила меня, крикнула злобно:

— Эй ты, пацан, что тут торчишь. Я могу и по шее треснуть!

Я не понял, почему продавщица рассердилась, но отошел на всякий случай от ларька снова к забору. Прошел час, а может быть, больше, дядька не появлялся. Передо мной мелькали лица, спины, сапоги, шубы, корзины, мешки. Несколько раз я видел милиционера и тогда начинал ходить вдоль забора с безразличным видом, будто пришел сюда ненадолго вместе с родственниками.

Стало уже смеркаться, а дядька не возвращался. Я захотел есть, но все терпел и не решался отойти от условленного места. «Нет, он не обманщик, — утешал себя я. — Он ведь знает, что у меня умер отец».

Толкучка постепенно начала пустеть. Можно было уже различить ряды всякого барахла в центре площади. «Надо найти его, — решил я. — Он, видно, боится продешевить и все ищет покупателя».

Я ушел на поиски. Долго кружил по площади, вглядываясь в лица, в спины, искал ушанку и ватник. С каждым кругом все острее подступало отчаяние. Я уже начал метаться беспорядочно и загнанно. Нигде не было моего дядьки. Наконец стало ясно, что он обманул.

Я не заплакал, нет. Душила обида, и горечь, и еще — чувство одиночества. Обманщиками мне показались все, все, кто был на площади, все эти дядьки и тетки. «Они подлые, злые. Я их ненавижу. Я теперь знаю, что никому нельзя верить. Я теперь совсем один; ну и пусть, пусть, и сам, без всякой помощи доберусь до Ленинграда».

Я пошел в сторону вокзала, откуда доносились посвисты, пыхтение паровозов. Шел, опустив голову, злой, голодный и решительный, готовый броситься с кулаками на любого, кто захочет удержать меня, встать на моем пути.