Читать «Чур, мой дым!» онлайн - страница 56

Но кто это? Вон там у столба. Это же мой дядька. Это он — в ватнике и ушанке; он держит под мышкой буханку хлеба. Он шатается. Он здорово пьян. Я точно вспорхнул, побежав навстречу. Даже закричал от счастья:

— Эй, это я! Где вы были? Я вас так искал!

— Тебе чего? — сипло спросил дядька и посмотрел на меня жесткими бессмысленными глазами.

Я стал торопливо объяснять ему, кто я и что мне нужно. Но дядька смотрел на меня так тупо, раскачивался, дышал зловонным перегаром прямо в лицо.

— На, пожри, — сказал он, отломив от буханки кусок хлеба. А сам пошел дальше, так и не узнав меня и не поняв, о чем я ему говорил. Его длинная фигура в ватнике удалялась по пыльной дороге. Я сжал в ладонях кусок хлеба и не мог, был просто не в силах сдвинуться с места. Я пошел, только когда дядька скрылся за поворотом.

Ночь решил провести на вокзале. Еще не знал точно, что надо делать, в какую сторону ехать, на каких поездах, на товарных или на пассажирских. Весь вечер шлялся по перрону, скрываясь от милиции и от железнодорожников. Очень хотелось есть. Кусок хлеба давно сжевал, нашел кожуру от колбасы и тоже проглотил. Подойти к кому-нибудь попросить стыдился, да и боялся, что задержат, сдадут в милицию, в детский приемник. Иногда я замечал, что по перрону опасливо похаживают мальчишки примерно моего возраста. По их походкам, по выражению глаз, рыщущих и настороженных, я догадывался, что мальчишки тоже вроде меня — беспризорные и выжидают удобного момента, чтобы ехать или чем-нибудь поживиться. Я не подходил к ним, они ко мне тоже.

Три раза останавливались пассажирские составы. Люди с боем, с гвалтом выскакивали на перрон, забирались в вагоны. Я вспомнил, как мы ехали с матерью из Ленинграда в Ишимбай, к отцу. Так же было на перронах суматошно, так же безжалостно люди отталкивали друг друга, так же озабоченно и надсадно тащили тюки, чемоданы, несли детей на руках. Но тогда все было иначе. Я знал, куда мы едем, мне не нужно было добывать ни еды, ни билета на дорогу; я был защищен от всего матерью и сильной, проворной тетей Глашей. Где она теперь? Что стало с Ваней? Наверное, живет себе в деревне, пьет молоко, ест сколько хочет хлеба. «А что, если вот сейчас пойти на вокзал, найти какую-нибудь хорошую тетеньку, рассказать ей обо всем. Ведь тогда помогла нам тетя Глаша. И отец говорил, что на свете много добрых людей, надо только попросить их как следует — и они обязательно помогут». От этого внезапного решения мне стало как будто теплее. Я даже повеселел, почувствовал легкость в уставших ногах, улыбнулся, и сейчас же мне показалось, что лица озабоченных и совсем недавно еще хмурых пассажиров подобрели. Я мог бы подойти чуть ли не к каждому из них и без стыда, без страха признаться, попросить помощи.

— Дяденька, дяденька, — остановил я высокого мужчину в шляпе, с красивым чемоданом в руке, — я вам хочу что-то сказать…

— Извини, мальчик, некогда мне, некогда, — сухо отрубил мужчина, даже не взглянув в мою сторону.