Читать «Чешские юмористические повести. Первая половина XX века» онлайн - страница 345

Я ужаснулся, явственно представив себе все, о чем он мне сказал.

У каждой женщины есть два возлюбленных. Один — идеальный, воображаемый, о котором она мечтает с юных лет, этакий сказочный принц, ищущий свою Золушку, прекрасный как ангел. Она продолжает мечтать о нем и в серые дни своего унылого замужества, радуясь, когда в известных романтических обстоятельствах ей вдруг повстречается некто, отдаленно напоминающий ее идеал, который она продолжает искать в романах, в фильмах, в театре. И другой — возлюбленный реальный, кому она впервые отдала тело и душу, жаждущую любви. И оба они, как два товарища по несчастью, как два кровных брата, стоят в роли утешителей у ложа смертельно тоскующей девушки, потом женщины, потом старушки — ведь женщины боятся одиночества — а любой мужчина, кроме этих двоих, для нее — пустое место…

Меня не удивляло, что Отомар мучился от ревности: он ревновал к давно умершему деревенскому парню Франтишеку — к первой марженкиной любви, ревновал к боярину, и, может быть, ко мне.

Мы значили для его любимой жены нечто гораздо большее, чем он — посторонний адвокат!

В те дни я получил от какого-то студента философии оттиск его статьи в журнале «Ческа мысль»  — «Диалектическое исследование эстетических ценностей».

«Многоуважаемый господин писатель! Я тот самый гимназист, который слушал вашу лекцию шесть лет тому назад и сидел в первом ряду, а потом еще подходил к вам во время перерыва. Может быть, вы и вспомните меня. Я еще тогда решил посвятить себя изучению чистой философии…»

Вот видите! Стало быть, я не напрасно приезжал в тот город. В итоге поездки мы имеем: счастливую супружескую пару, которую уже вторично навестил аист, одну кандидатскую диссертацию, и еще — дружбу с Отомаром, прочистившую мне мозги! И это, разумеется, не все, и если покопаться как следует, определенно найдешь что-то еще, не пропавшее даром! Наверняка какие-то мои слова запали в чьи-то души, проникли в кровь, вошли в сознание, дали свои всходы, а потом вновь всплыли в рассуждениях, мыслях, оценках, поступках. Вполне вероятно, что в эту самую минуту одна из выпускниц учительского института ведет урок и излагает детям мои же идеи, только облеченные в более простые слова. Может быть, даже пан секретарь Гимеш, получивший — при поддержке пани Мери — пост директора городской управы, или глухой старик, весовщик с сахарного завода… как-то… где-то… одним взглядом, словом, жестом… кто знает? Кто может сказать что-нибудь наверняка? Ведь влияния духовные, проникая в нас, циркулируют где-то внутри по сложным спиралям, оседают в хитросплетении парабол, откладываются в глубинах души и вновь проступают в сгустках мысли, но уже в ином виде, претерпев всевозможные изменения.

Бьюсь об заклад!

Я не был свечкой, коптившей небо, неизвестно для чего и зачем; горевшей без всякой цели, просто так; и никому не нужной, разве только — горсточке дилетантов устроителей, создававших видимость деятельности, чтобы переплюнуть соседний город да чуточку погреться в неверных лучах сомнительной писательской славы.