Читать «Чешские юмористические повести. Первая половина XX века» онлайн - страница 344

Кто, да что, да он просто мужик из деревни — дубина неотесанная! Деньги-то хоть у него водятся?

Я проклинал непостоянство женской натуры.

Я часто писал Отомару меланхолические письма, настойчиво звал его к себе. Оказавшись в столь бедственном положении, чувствуя себя вконец измученным,— мне опротивела жизнь и осточертела работа — я прямо-таки прильнул душой к своему старшему, более опытному другу. Я все больше уважал его за то, как виртуозно владел он искусством жить. Несмотря на свою горькую судьбу, он сумел сохранить душевное равновесие, сберечь свой внутренний мир, мир человека, глубоко образованного, высоко стоящего над житейскими мелочами, позволяющего себе добродушно и в то же время иронически относиться к жизни и к самому себе.

И что это за волшебный амулет, который хранит Отомара?

Разум — вот что это такое! Разум, и ничего, кроме разума,— вот что помогает владеть собой, обуздывать свои страсти, а в дополнение к этому — постигать еще и сущность бытия.

К черту инстинкты! Пусть летит в тартарары вся эта муть — эмоции и сантименты, слезливая лирика, все эти мистические погружения в таинственные глубины загадочной души! Только разум, только рациональная организация жизни, строгая логика мысли и поступков могут вытащить тебя, Яромир, из трясины ссор и споров, крокодиловых слез, из потока всевозможных оскорблений, самое невинное из которых — это «изверг рода человеческого»…

Разум! Разум!

О, небеса, сжальтесь надо мной и зажгите во мне светильник разума!

Теперь Отомар приезжал каждые две недели навещать больную жену.

Я ждал, что он пригласит и меня пойти вместе с ним в Велеславинскую  больницу.

Но когда, приехав уже в третий раз, он опять меня не позвал, я не выдержал:

— Я хотел бы навестить твою жену.

Он отрицательно покачал головой.

— Ну так передай от меня хотя бы этот букет.

Он взял гвоздики, завернутые в прозрачную бумагу, положил на кресло и забыл, уходя.

Вернулся он только под вечер.

— Ты передал мой привет?

— Да!

— Она меня не забыла?

— Она тебя прекрасно помнит,— прохрипел он и после долгого молчания стал цедить сквозь зубы:

— Да, она тебя часто вспоминает, но сначала я должен поблагодарить тебя за твои университеты… Хорошенькую же ты подложил мне свинью! Но это уже позади. Оказывается, ты что-то ей внушил, непонятно что,— про какую-то башню, с которой она должна все время смотреть. Она и смотрит, и ей делается дурно, потому что у нее аэрофобия — боязнь высоты… Это была блестящая идея — послать на башню женщину, которая не решалась смотреть даже со второго этажа. К тому же у нее и мисофобия, страх перед грязью, и она все время убирает в своей комнате птичий помет, который якобы оставляют стаи ворон, кличет с башни свою мать, которая всегда была с ней, воображает себя девочкой, будто вернулась назад, в прошлое, будто она все та же Марженка из Драсовки. Забыла, что замужем, что у нас двое ребятишек… Требует чернила и ручку или карандаш — собирается писать в Румынию. Влюбленно смотрит на врача, договаривается с ним о свадьбе, думает, что это Франтишек, а со мной советуется, как с адвокатом.