Читать «Человек из музея человека» онлайн - страница 96

В зиму 1942 года Арагон и Эльза Триоле жили в неоккупированной зоне в двух крошечных комнатах над рестораном в Ницце. Туда постоянно присылали связных от руководства Французской компартии из Парижа. Теперь они ждали очередного «Жана». «Жан» пришел, но другой «Жан», с приветом от «Андрэ»,—высокий молодой человек с хорошим, открытым лицом. Он принес огромную пухлую связку каких-то бумаг. Сумбурные записи, какие-то письма, разные рассказы об одних и тех же событиях, имена — и незнакомые, и смутно знакомые, и дорогие имена друзей, товарищей по партии. Списки заложников, расстрелянных гитлеровцами в октябре в Шатобриане; списки расстрелянных в других тюрьмах и других местах.

К связке бумаг была приложена записка. «Короткая записка мне, — пишет Арагон. — «Сделай из этого памятник». Короткая записка. Приказ. Я узнал этот почерк. Фредерик. Я сказал жене: «Видишь, что пишет Фредерик».

Фредерик был наш вождь. Тот, кто с первого часа взял на себя самую высокую ответственность, тот, кто посылал к нам всех «Жанов», всех «Андрэ». Тот, чье имя даже под пыткой не назвал ни один из товарищей.

Фредерик. Жак Дюкло. «Сделай из этого памятник...»

Никогда я не чувствовал такой ответственности за историческую правду, как в тот день...»

Арагон понимал, как создавались эти записи, как они шли через много рук, как попали к нему: «Никто не сомневался в том, что эти записи нужны, никто не сомневался во мне. Все ждали от меня того, что надо... Коммунисты никогда не сомневаются...»

«Жана», который привез бумаги Арагону, на самом деле звали Жоэ Нордманн. Он—двоюродный брат Леона-Мориса Нордманна, которого судили и расстреляли вместе с Вильде. Материалы о группе Музея Человека успели передать «Фредерику», и он прислал их вместе с остальными. В подпольных статьях Арагона есть специальная глава, посвященная «мученикам духа», в основном — Вильде и Левицкому.

Так Жак Дюкло присоединил имена этих людей к именам своих друзей и единомышленников.

В книге Арагона «Человек-коммунист», изданной в переводе и у нас, собраны те его статьи 1942—1943 годов, которые выходили подпольно за подписью «Свидетель мучеников». Одна из статей называется «Преступление против духа». Это— мартиролог французской интеллигенции.

«Нет, гибель французской интеллигенции для меня ничуть не страшнее гибели других французов, преступление захватчиков не становится чудовищнее в зависимости от того, кого они убивают,— пишет Арагон.— Но так как гитлеровские убийцы все время пытаются доказать, что они спасают Европу, цивилизацию, то не пристало ли нам сорвать с них эту маску? И разве их зверская расправа с французской интеллигенцией не опровергает эту ложь до конца?»

Первые главы посвящены мученикам Шатобриа-на, расстрелянным заложникам, главы о замечательных друзьях-коммунистах — Жаке Декуре, Габриеле Пери, Жорже Политцере,— они хорошо известны и у нас. Арагон знал их лично, работал с ними, любил их. Там все точно и достоверно.

В главе «Дело Музея Человека» есть неточности и ошибки в биографиях Вильде и Левицкого, в описании суда и следствия. Но главное сказано по-арагоновски точно и просто: