Читать «Человек из музея человека» онлайн - страница 58

О. А. Добиаш-Рождественская по национальности чешка. быть, именно там произойдет окончательный крах нового колосса на глиняных ногах. Но прекрасная, милая Франция!.. Довольно, впрочем, еще рано ее оплакивать».

Ф. Лот добавляет: «Мы разделяем Ваши опасения по поводу здоровья Дмитрия Сергеевича. Да и Вашего тоже. Как выстоять перед столькими испытаниями? Все это еще усугубляется политическим положением Европы, которую готов проглотить огромный удав. Франция безрассудно дала ему возможность вырасти, хотя могла бы его разрубить на куски еще три года тому назад. Мы во Франции в гораздо большей опасности, чем Вы. Наши зятья готовы уехать по первому зову, а нам угрожает эвакуация из парижского района неизвестно куда. Моя жена, стоически переносящая боль, по-прежнему неизлечима. И затем, младшая дочь, здоровье которой нас снова начало беспокоить. Несмотря на все, мы держимся. Ввиду полной невозможности личного общения, пусть навсегда сохранится между нами духовная и моральная общность!»

30 августа 1939 года О. А. Добиаш-Рождествен-ская умерла.

14

Итак, в 1936 году Борис Владимирович Вильде официально получил право называться гражданином Франции — страны, ставшей ему давно родной и любимой. До сих пор он был «апатридом», что по-латыни значит «без родины», и жил по «нансе-

новскому паспорту», который выдавался таким людям.

Теперь его приняла, усыновила Франция, за которую он потом, не колеблясь, отдал жизнь.

Немудрено, что он с такой радостью писал Марии Васильевне, отбывая полагавшуюся каждому французу военную службу, о том, что он «рад знакомству с моими новыми соотечественниками — простыми французами... Ведь до сих пор я встречался только с интеллигенцией...».

И позже, уже во время «странной войны», он писал своему товарищу, Владимиру Сосинскому:

«С моими людьми мы живем душа в душу и я могу на них положиться... С удовольствием я замечаю, что даже самые, что ни-на-есть отъявленные сорви-головы никогда не затевают со мной истории, а когда мне дают какое-нибудь задание, всегда находятся добровольцы, готовые пойти со мной...»

Так Борис все больше выходил из своего «гордого одиночества». «Процесс очеловечивания», о котором он писал в «Диалоге», все теснее сближал его с людьми.

Ближе всего он сходится с товарищами по работе в Музее Человека.

Этот замечательный музей вырос на одной из красивейших площадей Парижа — площади Трокаде-ро — в августе 1935 года. Был снесен старый дворец, в котором находился Музей этнографии, и на его месте возвели это крылатое, легкое здание, где и разместился новый Музей Человека.

...Перелистываю каталог — глаз не оторвать. А ведь сколько я ни спрашивала людей, побывавших в Париже, почти никто не удосужился посмотреть эту сказочную красоту, понять, что она говорит своим посетителям.