Читать «Человек из музея человека» онлайн - страница 109

Через месяц в Эстонию приехала Ирэн, и Борис, познакомив ее с матерью, увез ее в деревню к Валь-кевичам, в Лезги.

Во вторник, 28 сентября, Ирэн пишет Эвелине, что уже три дня, как они вернулись в Тарту из экспедиции и «кружат в вихре светской жизни»— обедают у родственников, ходят в ресторан, но жалеют о привольной деревенской жизни в Печорах.

«Последние дни мы там провели чудесно, уже как туристы, а не как этнологи. Два дня бродили по окрестностям. Кстати, надо сказать, что Борис все это лето не так уж переутомлялся и его этнографические поездки часто превращались в веселые вылазки с компанией молодых людей и молоденьких девиц. Почти все они студенты, я видела некоторых из них — очень славные и очень веселые ребята. Думаю, что тебе очень понравилась бы эта деревенская жизнь, купанье в озере или в реке, долгие прогулки, отдых в крестьянских избах, на сеновале, «где нам свидетелем была одна луна» — и ты, наверно, чувствовала бы себя как рыба в воде среди этой молодежи, такой простой и живой, куда более живой, чем французская или английская молодежь. Я тоже как-то вошла в эту жизнь; много бывала с двумя прелестными дочками здешнего учителя в маленькой деревушке, где Борис до этого жил с Зуровым. (Одна из девочек влюбилась в Бориса, а их подружка увлеклась Зуровым,— впрочем, ничего особенного я не заметила.) Семья учителя живет в крошечном деревянном домике. Он такой тесный, что на ночь обеим девочкам пришлось уступить нам место и пойти спать на сеновал, хотя ночь уже была довольно холодная,— впрочем, это им ужасно нравилось.

Все хозяйство они ведут сами, носят воду из колодца, копают картошку, ощипывают и жарят дичь, которую их отец приносит с охоты, и все это удивительно весело и легко.

Простая жизнь, настоящая... Надеюсь, что у тебя уже потекли слюнки и что ты станешь всерьез учить русский, чтобы будущее лето провести с нами вместе в Эстонии».

Ирэн торопится закончить это длинное письмо: «Мать Бориса зовет нас обедать — пойдем есть пирог с капустой, сига и цыпленка — она его зажарила у соседки».

И после настойчивых советов заняться вплотную своей курсовой работой Ирэн ласково прощается с «Львенком», а Борис приписывает: «Нежно жму лапу. Медведь».

Доклад Вильде об эстонской экспедиции лаконичен, но видно, как много успел он собрать за эти короткие месяцы, наладил связь с музеями, записал множество песен, обрядов. Есть фотографии, где он на свадьбе у сету в чем-то белом, вроде русского зипуна, что ли, а рядом — улыбающиеся женщины в длинных платьях и платках, сложно, по-старинному обмотанных вокруг головы и спущенных на лоб.

Возвращаясь в Париж, Борис на два дня остановился в Риге — повидать сестру и любимую кузину Веру Михайловну Каверзневу. Она рассказывала мне об этом их последнем свидании, об Ирэн, которая ей очень понравилась, о том, как изменился Борис,— и я всегда радуюсь встречам с ней и ее доброй помощи в работе.