Читать «Цветная Триодь» онлайн

Светлана Кекова

ЦВЕТНАЯ ТРИОДЬ

* * *

В лесу прохладном цветёт кислица и слышится песнь дрозда. Душа проводит два дня как птица, ища для себя гнезда. Душа не может в озёрной глади увидеть своё лицо — иконой неба в цветном окладе становится озерцо. Земля покрыла сухое тело, на землю легла сирень… Какую песню неслышно пела душа моя в третий день? Да, ей, бездомной, уже не надо Цветную листать Триодь — селенья рая и пропасть ада покажет душе Господь. И будет ветка стекло царапать и солнце сиять, как медь, и будут слёзы неслышно капать, а сердце — страдать и петь.

* * *

Не нужно искать утешенья нигде — ни в беглой воде, ни в зелёной звезде, ни в звуках волшебного рога, а только у Господа Бога. В воде, как дитя, вырастает коралл, вздыхает в заветных глубинах: — Зачем Ты, о Боже, меня покарал, лишив меня крыл голубиных? — — Не нужно себя разрешать от оков, как воду реки — от воды родников: попробуй достать из-под спуда простую надежду на чудо. — А голубь вздыхает, летя над водой: — Один я остался на свете, хотел бы питаться я пеной седой и плакать, как малые дети. — — Не нужно тревожить заветных могил, покуда последний твой час не пробил, не плачь перед самою смертью, а веруй Его милосердью. — Зелёная гаснет на небе звезда, шепча: я под утро воскресну —, а ставшая бурным потоком вода не хочет заглядывать в бездну. — Ты тоже, любимый, туда не смотри, под утро солёные слёзы утри — пусть голубь воркует приблудный и День приближается Судный…

* * *

Виден в небе Овен сквозь глаз Тельца. На цветах в июле нежна пыльца. Не скрывай от нас Своего лица. Чьи рога, как лира, а глаз — агат? Проплывает облако, как фрегат. Тот, кто знал, что беден, — тот был богат. Он одной рукой открывал ларцы, а другой ломал от куска мацы, за лачугу он отдавал дворцы. Млечный путь широк, как река Десна. Человеку земная судьба тесна. Он в её тисках, как в оковах сна. Он бы мог ещё совершить бросок через глину, камни, морской песок, чтобы воздух был, как вода, высок. Чтоб вода была, словно жизнь, быстра, и стояла смерть, как её сестра среди пламени Твоего костра, где сгорает вечно солома звёзд; где над бездной ада — висячий мост, на мосту — поэт, словно певчий дрозд. Он восславит Господа в узах сна, он ещё поймёт, в чём его вина, — жизнь ему служанка, а смерть — жена, а рабыня-рифма несёт кувшин, у подножий слов иль у их вершин омывает молча следы морщин с Твоего лица…

* * *

Совершает грехи и томится виной на невинной земле человек земляной. Он встаёт, как ребёнок, на шаткий мосток, через реку, вершащую путь на восток, на восток, на восток, где небесный алтарь бирюзу и лазурь превращает в янтарь. Он под небом стоит, не подняв головы, только слышит младенческий лепет листвы, щебетание птиц и молчание рыб, что плывут под водою, хвостом шевеля, и, ладони наполнивши ладаном лип, непрерывной хвалой отвечает земля, вознося фимиам дорогим небесам… А в реке плодоносный сгущается ил, и слепой человек удивляется сам — что, он, глиняный, перстный, с собой сотворил? Он ходил по земле, не оставив следа, он в родник обручальное бросил кольцо, неожиданно понял, что только вода, омывая грехи, освежает лицо, что любить без ответа — не стоит трудов, что живут с ощущеньем своей правоты лишь слепые жильцы земляных городов — черви, лярвы, личинки, медведки, кроты. А вода всё бежит и бежит на восток, появляется месяца слабый росток, а когда он начнёт и сиять, и цвести, ты меня, человек, пожалей и прости.