Читать «Феликс Гольт» онлайн - страница 22

   – Это толсторукий, говорливый болтун с надушенным кембриковым платком, один из образованных грубых простолюдинов, найденыш, даром обученный латыни в воспитательном доме, один из тех выскочек среднего класса, которые хотя и считаются джентльменами, полагают, что для этого достаточно надеть лайковые перчатки и завести модную мебель.

   Однако, так как Гарольд желал быть избранным в члены парламента от своего графства, то мистер Линтон также торжественно настаивал на необходимости быть в хороших отношениях и не ссориться с Джермином до окончания выборов. Джермин должен быть агентом Гарольда и последнему необходимо потворствовать во всем хитрому стряпчему, пока он не будет выбран; и тогда даже было бы лучше отделаться от Джермина мирно, без всякого скандала. Он сам, Линтон, никогда не ссорился с этим человеком, так как духовному лицу не подобает враждовать, почему он поставил себе за правило быть всегда в состоянии чокнуться стаканом вина со всеми, с кем он встречался за обедами в обществе. Что же касается до трансомских поместий и излишней доверенности его сестры к Джермину, то он ни во что не вмешивался.

   Неожиданное открытие, что Гарольд намерен стать на сторону либералов, мало того, он смело объявлял себя радикалом, поразило несколько старика, но его веселое настроение, поддерживаемое портвейном, не могло быть нарушено ничем, что прямо не препятствовало его приятному препровождению времени. Вскоре, не более как через полчаса, он уже дошел до торжественного заявления, что торизм в Англии, т. е. достойный этого названия, совершенно исчез со времени эмансипации католиков Велингтоном и сэром Робертом Пилем; что вигизм с его теорией прав человека, ограниченных десятифунтовым цензом и его политикой, воображающей укротить дикого зверя, дав ему только понюхать пищу – просто бессмысленная нелепость; что, наконец, так как честный человек не может себя назвать тори, ибо это было бы все равно, что теперь вооружиться за права старого претендента, тем менее сделаться вигом, этим отвратительным чудовищем, то ему оставался открытым только один путь: "вот видишь, любезный, если б вся земля вдруг превратилась в болото, то и думаю, мы сняли бы чулки и башмаки и стали бы ходить как журавли." Отсюда ясно вытекало, что в настоящее несчастное время, ничего другого не оставалось людям умным, наследникам древних родов, как удержать нацию от погибели, объявив себя радикалами. Таким путем они вырывали из рук нищих демагогов и богатых лавочников возможность изменить по своему все в стране. Составить это убеждение конечно помогли ректору слова и замечания Гарольда, но, однажды признав эту цепь доводов, старик с жаром стал проповедовать вытекающие из них заключения.

   – Если чернь нельзя разогнать, то наследник древнего рода должен стараться стать в ее голове, спасти хоть несколько семейств от разорении и держать сколь возможно далее свое отечество от погибели. А ты принадлежишь к древнему роду, мой милый! Ты – Линтон, чтобы там не говорили, и я всегда поддержу тебя. Я не имею большого влияния, я бедный пастор. Я даже принужден был отказаться от охоты за зверем; легавые собаки и стакан хорошего вина, вот вся роскошь, которую я могу себе позволить. Мне не надо изменять свои убеждения и переходить со стороны на сторону. Я родился тори и никогда не буду епископом. Но если кто мне скажет, что ты поступаешь дурно, я ему отвечу: – Мой племянник прав, он сделался радикалом, чтоб спасти отечество. Если б Вильям Питт дожил до нашего времени, он бы сделал тоже, потому что он сказал умирая: не – "о Боже спаси мою партию," но:– "о Боже спаси мое отечество!" Вот чем прожужжали нам все уши, а теперь я обращу эти слова против них же самих. Я поражу их их же собственным орудием. Да, да, я тебя поддержу.