Читать «У себя за гrаницей» онлайн - страница 6
Зиновий Зиник
«The Mushroom Picker» (то есть «Грибник», в оригинале -
«Руссофобка и фунгофил»). Не всплыл ли у него в уме
мой роман потому, что в момент нашей встречи в Дубли
не он чуть ли не у нас на глазах редактировал свой пере
вод грибоедовского «Горя от ума» на разговорный ка
ламбурный английский? Я, в свою очередь, вспомнил, что недалеко от памятника Грибоедову в Москве был
когда-то магазин «Грибы и ягоды» - не потому ли вспом
нил, что под ягодой, видимо, я подсознательно подразу
мевал апельсин, имея в виду роман Энтони Бёрджесса
«Заводной апельсин»?
Имя Энтони Бёрджесса в сознании ш ирокой публи
ки связано именно с этим скандальным романом, где
герои-панки, подонки и отребье общества из фантасма
горического будущего Англии, изъясняются на выдуман
ном англо-русском арго. Но у этой черной утопии есть
своя предыстория в виде еще одного, не столь известно
го романа Бёрджесса тех же лет, «Мед для медведей»
(«Honey for the Bears»). Еще лет десять назад роман чи
тался бы как отыгравший свою роль сатирический доку
мент эпохи холодной (не слишком, впрочем, холодной
- эпохи оттепели) войны. Речь идет о визите мелкого
английского бизнесмена Пола Хасси (или Гасси, как
предлагает его называть по-русски автор) и его супруги
Белинды в Ленинград. С самого начала понятно, что у
их поездки - несколько сомнительная подоплека. Бе
линду и Пола потянуло в Россию вовсе не с благотвори
тельными целями. И даже не как туристов. Это - люди, бегущие от самих себя, от собственной опостылевшей
жизни в Англии, ставшей для них тюрьмой. Российский
хаос, анархия, коррупция и насилие для них - свобода.
Точнее, другая свобода, не та, что превратила их в рабов
собственных подавленных желаний. Россия - это своего
рода психоаналитический сеанс, чистилище, душевная
провокация. Именно Бёрджесс, и никто другой, назвал
Россию подсознанием Запада.
15
Лишь лично встретившись с Бёрджессом, прочтя
позже его автобиографию, я понял, насколько роман
«Мед для медведей» документально воспроизводил со
бытия его жизни, его собственное путешествие с алко-
голичкой-супругой (его первой женой) в советскую Рос
сию. В отличие от полиглота Бёрджесса, его жена с
трудом разбирала русский алфавит. Чтобы помочь ей за
учить элементарные русские слова, Бёрджесс развесил
по их лондонской квартире листы, где крупными буква
ми, кириллицей, были выписаны слова, выглядящие и
звучащие более или менее одинаково по-русски и по-ан-
глийски (вроде слова ТУАЬЕТ, как те самые «мистичес
кие иероглифы некой иной цивилизации», о которых
он потом заговорил в романе «Мед для медведей». В эти
дни он работал над своим «Заводным апельсином»).
»Меня осенило», говорит Бёрджесс (я цитирую его
автобиографию ), «что подонки-хулиганье из британско
го будущего должны говорить на смеси пролетарского
английского и русского... Эти друзья-подростки,
