| The wind tore at the roof, and the showers of rain, increasing in violence now there was no shelter from the hills, spat against the windows with new venom. | Теперь, когда холмы уже не защищали от ветра, он прямо-таки срывал с кареты крышу, а ливень все яростнее хлестал в окна. |
| On either side of the road the country stretched interminably into space. No trees, no lane, no cluster of cottages or hamlet, but mile upon mile of bleak moorland, dark and untraversed, rolling like a desert land to some unseen horizon. | По обе стороны от дороги не было ни единого деревца, ни тропинки, ни селения, ни даже одинокого фермерского домика. На долгие мили, до самого горизонта, простиралась угрюмая, нехоженая, болотистая пустошь. |
| No human being could live in this wasted country, thought Mary, and remain like other people; the very children would be born twisted, like the blackened shrubs of broom, bent by the force of a wind that never ceased, blow as it would from east and west, from north and south. | Ни одно человеческое существо, думала Мэри, не может, живя на этой бесплодной земле, быть похожим на обычных людей. Даже дети, должно быть, рождаются здесь уродцами, как кусты чахлого ракитника, почерневшие и искореженные неистовыми ветрами, которые налетают то с востока, то с запада, то с юга, то с севера. |
| Their minds would be twisted, too, their thoughts evil, dwelling as they must amidst marshland and granite, harsh heather and crumbling stone. | И в головах-то у них, наверно, все перевернуто, жизнь среди топей, суровых скал и колючего вереска, растущего меж растрескавшихся камней, рождает недобрые мысли. |
| They would be born of strange stock who slept with this earth as a pillow, beneath this black sky. | И появляются они на свет от людей, привыкших вместо постели спать прямо под черным небом на голой земле. |
| They would have something of the devil left in them still. | В них, верно, есть что-то от сатаны... |
| On wound the road across the dark and silent land, with never a light to waver for an instant as a message of hope to the traveller within the coach. | Дорога вилась по безмолвной и пустынной местности. Ни разу на их пути лучиком надежды не блеснул огонек. |
| Perhaps there was no habitation in all the long one-and-twenty miles that stretched between the two towns of Bodmin and Launceston; perhaps there was not even a poor shepherd's hut on the desolate highway: nothing but the one grim landmark that was Jamaica Inn. | На протяжении всех двенадцати миль, что отделяли Бодмин от Лонстона, вообще, видимо, не было человеческого жилья, даже пастушьего шалаша, ничего, кроме зловещего заведения под названием "Ямайка". |
| Mary lost count of time and space; the miles might have been a hundred and the hour midnight, for all she knew. | Мэри потеряла всякое представление о времени и пространстве; ей казалось, что уже наступила полночь и они проехали не менее сотни миль. |
| She began to cling to the safety of the coach; at least it had some remnant of familiarity. | Теперь ей уже не хотелось покидать кареты. |
| She had known it since the early morning, and that was long ago. | Она к ней привыкла и чувствовала себя тут по крайней мере в безопасности. |
| However great a nightmare was this eternal drive, there were at least the four close walls to protect her, the shabby leaking roof, and, within calling distance, the comfortable presence of the driver. | Какой бы кошмарной ни была эта нескончаемая поездка, ее все же защищали стены и пусть ветхая, протекавшая, но крыша. Да и присутствие кучера, которого можно окликнуть, как-то успокаивало. |
| At last it seemed to her that he was driving his horses to an even greater speed; she heard him shout to them, the cry of his voice blown past her window on the wind. | Наконец, как ей показалось, он быстрее погнал лошадей. Ветер доносил его покрикивания и понукания. |
