Читать «Таежный бурелом» онлайн - страница 35
Дмитрий Петрович Яблонский
— А почему во властях подвизаются такие вот, как Колька Жуков?
Костров выколотил трубку, умял пальцем табак.
— А ты, что ж, хочешь и сталь сварить и шлака избежать? Шлак, Сафрон, неизбежен при плавке стали. Не тревожься, Колька от нас не уйдет. Много ли навластвовал Селиверст в Совете?
Скрипнула дверь, на пороге появилась Агафья Спиридоновна.
— Ну и чадят, солнышко померкло, — всплеснула она руками. — Хватит, отец! Гости оголодали, а ты байками их угощаешь.
Сафрон Абакумович усмехнулся.
— Такие байки, мать, сытнее пельменей.
— Ладно, ладно, пошли.
Крестьяне попрощались, разошлись. Костров взял под руку Федота.
— Пойдемте с нами, разговор не окончен.
После обеда Костров, Сафрон Ожогин и Федот Ковригин сидели в горнице. Спорили до хрипоты, обсуждая состав будущего исполкома. Сейчас, когда надо было брать в свои руки власть, одолевали сомнения. Справятся ли? Уезд большой, работы уйма, неурожай разорил много крестьянских хозяйств. Близился сев, а семян нет, лошади отощали. Все задолжали Жукову. У него-то амбары опять ломятся от зерна — у него и сила.
— Ну, а головой в исполком кого? — спросил Костров.
Федот зашагал по избе. Старик Ожогин опустил взгляд на пол.
— Федот, ты фронтовик? — спросил Костров.
— Воевал. Куда денешься, если штык в горло упрут?
— А в партию большевиков не думаешь?
— Гожусь ли, дядя Богдан? Слеп, как котенок. Вот подучусь — тогда вступлю.
— Одно другому не мешает.
Костров скрутил цигарку, протянул Федоту, поднес тлеющий трут. Тот жадно затянулся. Ожогинские глаза, как два острых бурава, впились в него.
— Батрак, фронтовик, башковит, — постукивая ребром ладони о колено, говорил Ожогин. — Чем не голова? Лучше не найдем.
Костров некоторое время молча следил за колечками синеватого дыма.
— Нам нужны две головы: одна поменьше, другая побольше. Я предлагаю Федота в сельский Совет, а тебя, Сафрон, — в уездный. Договорились? Ты как, Федот?
— Я, дядя Богдан, согласен, заварили брагу, надо расхлебывать, — отозвался Федот. — Конечно, не по плечу воз, а тягать надо.
— Поможем, Федот.
Ожогин развязал ремешки, стянул камысы и меховые собачьи чулки. Босоногий прошел к печке. Присел на чурбан, подпер голову руками, прикрыл глаза.
Костров терпеливо ждал ответа. Федот не спускал со старика пытливых глаз.
Старик поднял голову. Поворошил клюшкой в камельке.
— Ох, грехи, грехи! — вздохнул Ожогин. — Льется кровушка людская, ради чего? Один человек только и сказал народу правду… Ленин! Вызов всей шайке кинул.
Сафрон Абакумович тяжело поднялся, зачерпнул из бочки воды, припал к ковшу. Снова присел к камельку. Свесил между колен сомкнутые руки и молча глядел на пламя.
— Ну и долгодум, Сафрон, — заметила Ольга. — Соглашайся, не время гадать.
Она откинулась на подушки.
Ожогин улыбнулся.
— Зверобою порой быстрота мешает: не скоро, да споро.
— Что же ты решил?
— Трудно мне в исполкоме будет, но раз надо, приживусь, как зерно в борозде.
Утром следующего дня Костров связался по прямому проводу с секретарем Уссурийского губкома большевиков. Рассказал о положении в уезде. Его действия одобрили. Было решено кадетско-эсеровский Совет распустить, послать председателем Раздолинского уездного исполкома надежного большевика. Кострову разрешили задержаться до конца избирательной кампании.