Читать «Стихи не для дам. Русская нецензурная поэзия второй половины XIX века» онлайн - страница 2

Преемственность названия — «чернокнижие» — свидетельствует об общей шутовской, комической природе и подцензурной дружининской прозы, и непечатных стихотворений, созданных им и друзьями. «Блажен, кто свету не кадит и дерзает хохотать во все горло, когда ему весело! Суровый писатель ученого свойства подобен флюсу, — полнота его односторонняя. Мы с вами никогда не были ходячими флюсами, а оттого нам милы и Прутков, и Матвей Хотинский, и Мильгофер, и Буйнови-дов», — писал Дружинин 25 декабря 1855 года библиографу «Современника» и автору нецензурных стихов М. Н. Лонгинову, перечисляя в одном ряду, с одной стороны, героев и персонажей «приличных» шутливых, юмористических произведений,—«поэта и мыслителя» Козьму Пруткова, созданного А. К. Толстым и братьями Жемчужниковыми, Буйновидова — героя собственных прозаических сочинений, а с другой — действующих лиц непристойных поэм Лонгинова «Бордельный мальчик» («Мильгофер») и «Матвей Хотинский» (текст этого произведения утрачен).

Написание непристойных стихотворений для их авторов, возможно, было и средством освобождения от собственных комплексов «сексуальной неполноценности». Известна робость Дружинина перед женщинами, неуверенность в себе, в успехе любовных домогательств (свидетельства такого рода рассеяны в дневнике автора «Полиньки Сакс»). В непристойной словесности мог найти выход и «темный» эрос Некрасова и Тургенева, изгнанный из их «легального» творчества. Контраст особенно разителен, если мы вспомним романтически-возвышенное изображение любви и женщины в повестях и романах Тургенева и высокий элегизм любовных стихов Некрасова, лишенных черт обыкновенного в других произведениях поэта «просторечного» слога и примет быта.

Впрочем, при особенном желании в непечатной словесности удастся найти выражение самых разнообразных чувств, вовсе не эротического свойства: ведь разъяснял же Тургенев, что в сочинении такого рода поэм и стихотворений находит выход стесненная тяжелой общественной атмосферой энергия протеста.

Слово «чернокнижие» имеет в непристойной словесности дружининского круга смысл, не сводимый к понятиям «шутливость» и «непе-чатность». «Чернокнижие» — в исконном значении — колдовство, гадания и магические обряды, совершаемые колдуном по отреченным, бесовским книгам, при помощи нечистой силы. Черной магии, бесовским обрядам соответствует своя особенная система предписаний, исполнения ритуалов и норм, во многом зеркально, «перевернутым образом» отражающая «дневные», установленные церковью предписания: перекрещивание молящегося дьяволу крестом «наоборот», призывание бесовских сил. Обряды черной магии можно назвать, используя термин Б. А. Успенского, «анти-поведением».

Анализируя русские «заветные» сказки, Б. А. Успенский замечает, что «непристойным, эротическим текстам приписывается антиклерикальная направленность, и вместе с тем рассказы, высмеивающие попов, непосредственно ассоциируются с рассказами непристойного содержания. Для понимания этого феномена необходимо иметь в виду, что тексты того и другого рода принадлежат к сфере анти-поведения, т. е. обратного поведения, поведения наоборот — поведения, сознательно нарушающего принятые социальные нормы.