Читать «Собрание сочинений в 25 томах. Том 9» онлайн - страница 66

Мельников вдруг встал, вытянулся и зарычал:

— Не лай, собака!

Евсей покачнулся от его слов, а сидевший рядом с ним тонкий и слабый Веков боязливо прошептал:

— О господи! Держите его...

Саша оскалил зубы, сунул руку в карман, отшатнулся назад. Все остальные — их было много — сидели молча, неподвижно и ждали, следя за рукою Саши. Мельников взмахнул шапкой и, не спеша, пошел к двери.

— Не боюсь я твоего пистолета...

Он с шумом хлопнул дверью, Веков встал, запер ее и, возвращаясь на свое место, проговорил:

— Какой опасный мужчина...

— Итак,— продолжал Саша, вынув из кармана револьвер п рассматривая его,— завтра с утра каждый должен быть у своего дела — слышали? Имейте в виду, что теперь дела будет у всех больше,— часть наших уедет в Петербург, это раз; во-вторых, именно теперь вы все должны особенно насторожить и глаза и уши. Люди начнут болтать разное по поводу этой истории, революционеришки станут менее осторожнц—понятно?

Благообразный Грохотов громко вздохнул и проговорил:

— Если так — японцы, деньги большие,— то, конечно, это объясняет!..

— Без объяснения очень трудно! — сказал кто-то.

— Все очень интересуются этим бунтом...

Голоса звучали вяло, с натугой.

— Ну, теперь вы знаете, в чем дело и как надо говорить с болванами! — сердито сказал Саша.— А если какой-нибудь осел начнет болтать — за шиворот его, свисти городового и — в участок! Туда даны указания, что надо делать с этим народом. Эй, Веков или кто-нибудь, позвоните, пусть мне принесут сельтерской!

К звонку бросился Яков Зарубин.

— Н-да-а,— задумчиво протянул Грохотов.— /V все-таки они — сила! Сто тысяч народу поднять...

— Глупость — легка, поднять ее нетрудно! — перебил его Саша.— Поднять было чем — были деньги. Дайте-ка мне такие деньги, я вахм покажу, как надо делать историю! — Саша выругался похабною руганью, привстал на диване, протянул вперед желтую, худую руку с револьвером в ней, прищурил глаза и, целясь в потолок, вскричал сквозь зубы, жадно всхлипнувшим голосом: — Я бы показал...

Евсею всё казалось бессильным, ненужным, как редкие капли дождя для пламени пожара; всё это не угашало страха, не могло остановить тихий рост предчувствия беды.

В эти дни, незаметно для него, в нем сложилось новое отношение к людям,— он узнал, что одни могут собраться на улицах десятками тысяч и пойти просить помощи себе у богатого и сильного царя, а другие люди могут истреблять их за это. Он вспомнил всё, что говорил Дудка о нищете народа, о богатстве царя, и был уверен, что и те и другие поступают так со страха — одних пугает нищенская жизнь, другие боятся обнищать. Но всё же люди удивили его своей отчаянной смелостью и вызвали в нем чувство, до сей поры незнакомое ему.

Теперь, шагая по улице с ящиком на груди, оп по-прежнему осторожно уступал дорогу встречным пешеходам, сходя с тротуара на мостовую или прижимаясь к стенам домов, но стал смотреть в лица людей более внимательно, с чувством, которое было подобно почтению к ним. Человеческие лица вдруг изменились, стали значительнее, разнообразнее, все начали охотнее и проще заговаривать друг с другом, ходили быстрее, тверже.