Читать «Смирновы. Водочный бизнес русских купцов ов» онлайн - страница 33

Барыня, узнав об этом, хотела забрать билет назад, но Петр Арсеньевич билет ей не отдал, а вложил в прибыльное дело, с чего и начали расти его капиталы. А барыня угодила в сумасшедший дом…

Когда я спрашивал батюшку, правда ли про билет, он только иронично усмехался. Он-то знал, как было на самом деле.

Батюшка становился героем или участником и других историй, никогда не имевших места в жизни.

В фешенебельных салонах и гостиных обязательно отыскивался господин, который полушепотом-полунамеком извещал, что лично знаком с Петром Арсеньевичем и именно с ним Петр Арсеньевич обсуждает свои новые замыслы.

Говорили даже, что в богатырские царские сапоги – о, то были сапоги особого кроя! – государь припрятывает не что-нибудь, а полуштоф43 «смирновской».

Ну а пресса? Конечно, пресса играла свою роль – как положительную, так и отрицательную, когда разносила по свету небылицы о нем, а затем и о его сыновьях.

Но сломить этого «колосса» могли только обстоятельства, не зависящие от него самого. В любых условиях он продолжал работать, дерзать, творить.

Нет, недаром Петр Арсеньевич называл свои напитки «произведениями». Как истинный художник, которому небезразлично обрамление холста, Петр Арсеньевич считал, что посуда, в которую разливают вина, должна иметь особый, неповторимый облик.

Батюшка мой, как я уже говорил, был из крепостных крестьян помещиков Ярославской губернии. Свои «университеты» он прошел, работая с семи лет мальчиком на побегушках в ренсковом погребе своего дяди, Ивана Смирнова, на Варварке.

Потом батюшка был половым44 и приказчиком у своего отца, Арсения Алексеевича. Когда подрос, начал свое дело.

Вот и вся учеба.

…У смирновских посуд был весьма необыкновенный, порой причудливый вид. Горькая водка «Сибирская», к примеру, продавалась в сосудах в виде черного и белого медведей, посуда для «Северной» называлась «Карась» и была, пожалуй, похожа на карася; коньяки, ликеры продавались в графинах и кувшинах самых разных форм; бальзамы – в глиняных кувшинах.

Мы использовали и другие бутылки – с зауженным низом или верхом, вытянутым или укороченным горлышком, демонстративно худощавые или, наоборот, с приятной полнотцой. А если еще обвить бутылку соломенной лентой – о, это дело! Или покрыть разноцветным напылением – пожалуйста, почему бы не попробовать!

Да и само стекло – с помощью различных добавок его можно сделать золотисто-янтарным, светло-или темно-зеленым, а если уж очень хотите – черным. Разумеется, красивая посуда была и у других винзаводчиков. Каждый стремился отличиться от других.

И если наш конкурент Ш-тов тоже разливал водку в сосуды в виде медведей, то его медведи вытягивали передние лапы вдоль туловища, а у Петра Арсеньевича они держали их скрещенными на груди.

Представьте себе: в такой позе зверь казался более миролюбивым, а это тоже играло свою роль – душа страждущего непрояснима!

Для рекламы мы и живых медведей использовали. Но это было уже позже, после смерти батюшки, когда мы, его сыновья – Петр Петрович, Николай Петрович и я, – создав Торговый дом, стали обращать больше внимания на рекламу и показную сторону. Делали это вопреки традициям отца, но эффект показная сторона все-таки приносила.