Читать «Слава моего отца. Замок моей матери (сборник, )» онлайн - страница 86

Мы бесшумно выходили из дому. Дядя Жюль тщательно, на два оборота, запирал дверь и, положив ключ на выступ кухонного окна, закрывал ставни.

Занималась прохладная утренняя заря. В небе боязливо мерцали уже совсем бледные планеты. На отвесных скалах План-д’Эгль чуть светлел расшитый белесоватым туманом подол исчезающего ночного мрака, а в сосновом бору в Птитёй какая-то грустная сова прощалась со звездами.

Вместе с зарей мы поднимались до красных скал в Редунеу, но не задерживались там и шли дальше, молча и бесшумно, поскольку в этом месте на пути стаек садовых овсянок располагался «пост» Батистена, сына Франсуа; он поджидал их, запасшись деревянными палочками и клеем, который нередко даже висел у него в волосах.

Потом, гуськом, мы пробирались в полумраке до овчарни Батиста. Это была старинная овчарня, где порой наш друг Франсуа проводил ночь со своими козами: здесь, на обширном склоне, что полого поднимается к вершине Тауме, в красных лучах новорожденного солнца из ночи выступали сосны, терпентинные деревья, кусты и травы гарриги, и в какое-то мгновение перед нами вдруг выныривала, подобно носу корабля, выплывающего из морского тумана, одинокая горная вершина.

Отец и дядя спускались в одну из расположенных по сторонам лощин, то налево – к Эскаупрес, то направо – к Гарет и Пастан.

Я же продолжал идти по краю плоскогорья, в тридцати-сорока метрах от обрыва. И выгонял на охотников всякую встречную пернатую дичь, а когда мне удавалось всполошить зайца, я бежал к обрыву и подавал сигналы, как матрос на мачте в прежние времена: отец и дядя поспешно поднимались ко мне, и мы беспощадно загоняли длинноухую тварь.

Никогда уж больше не посчастливилось нам встретить бартавелл, хотя, не говоря о них, мы повсюду их искали, в особенности в той заветной ложбине, откуда пошла слава моего отца. Мы подкрадывались к ней ползком, пробираясь через заросли дубков-кермесов и колючего дрока, что позволяло нам заставать врасплох куропаток и зайцев, а однажды нам даже попался барсук, которого дядя Жюль убил наповал одним выстрелом чуть ли не в упор. Но королевские куропатки улетели навсегда в легенду, где так до сих пор и пребывают, не иначе как объятые смертным страхом перед Жозефом, ореол славы которого от этого засиял пуще прежнего.

Прочно восседая на вершине славы, он превратился в грозного стрелка: успех зачастую дает толчок развитию таланта. Убежденный в том, что отныне он просто не способен промахнуться, выполняя «королевский выстрел», он при любом удобном случае демонстрировал его, причем выходило это у него настолько легко, что в один прекрасный день дядя Жюль заявил:

– Это уже не «королевский выстрел», а «выстрел Жозефа»!

А сам дядя Жюль оставался по-прежнему несравненным мастером «стрелять в зад», по его собственному выражению, всем тем, кто не без основания убегал или улетал от нас, – зайцам, кроликам, куропаткам и дроздам: они вдруг прерывали свой бег или полет и падали, сраженные выстрелом именно в тот момент, когда я считал их вне пределов досягаемости.