Читать «Слава моего отца. Замок моей матери (сборник, )» онлайн - страница 80

Мне было ясно: оба они в душе своей возрадовались.

Я побежал к «леднику» – ящику из-под мыла, в котором был большой кусок льда, – чтобы выпить холодненького.

Рядом со вспотевшим графином я обнаружил две компотницы взбитых сливок и бросился целовать мать, которая настояла на том, чтобы безотлагательно отмыть мое грязное лицо: после четырех намыливаний потребовалось еще и оливковое масло, но, несмотря на все эти меры, целую неделю на правой щеке у меня сохранялось большое бурое пятно, жутко противное и липкое…

Увидев печальное состояние моих икр, мать усадила меня в шезлонг, прокалила с помощью спички иголку и принялась извлекать занозы, от которых саднило кожу. Поль вплотную наблюдал за операцией, вместо меня издавая вопли от боли, а я оставался безучастным, неподвижным и торжествующим, как воин, вернувшийся с поля боя.

Тем временем отец со всеми подробностями рассказывал об охотничьих подвигах дяди Жюля: о его нюхе, не меньшем, чем у охотничьей собаки, его бесшумной походке, трезвости решений, невероятной реакции на появление дичи и неотвратимой меткости его выстрелов… Дядя слушал славословия в присутствии своей восторженной жены и моей восхищенной матери. Прослушав пять или шесть строф восторженных восхвалений, он был совершенно «дебартавеллизирован» и принялся петь дифирамбы Жозефу: его нервозности, его первым неудачам, его стараниям овладеть собой, его неутомимости и, наконец, его чудному наитию, завершившему этот великолепный день. Кончил он фразой, от которой засверкали черные глаза матери:

– «Королевский выстрел» дублетом в королевских куропаток, произведенный новичком, – могу сказать лишь одно: это нечто невиданное.

Я, в свою очередь, хотел было тоже принять участие в хоре и пропеть осанну самому себе, раз они забыли обо мне, как вдруг веки мои смежились, я почувствовал, как мамины пальцы разжали мою руку, судорожно сжимавшую шезлонг, и меня понесли к дому. Я пытался протестовать – ради взбитых сливок, – но мои уста выдали лишь слабое бормотание; ослепительно-белый прыгающий тушканчик величиной с зайца унес меня в четыре прыжка в тенистые долины сна.

На другое утро мать на краешке кухонного стола составляла «список», то есть перечень покупок, которые отец должен был сделать в деревне.

– Лягушонок, – сказал отец, – возьми свою сумку, пойдешь со мной. Список большой, груз будет немалый! Дело не в весе, а в объеме. Я хочу взять с собой ружье: я заметил одного ястреба-перепелятника, который частенько кружит над курятником госпожи Тофи. Если он нынче встретится нам, мы ему скажем пару слов!

Когда список был закончен, он прочел его вслух. Между тем мама вынула бартавелл из кухонного шкафа и положила их на стол.

– Что ты собираешься делать? – с беспокойством поинтересовался отец.

– Ощипать, выпотрошить и вечером зажарить к ужину.

– Несчастная! Это не домашняя птица, это дичь! И какая дичь! Мы будем их есть не раньше завтрашнего дня, потому что сегодня это было бы преступлением! Впрочем, – добавил он, – у меня идея. Не мешало бы подвергнуть их экспертизе Мунда де Парпальюна. Никогда нельзя упускать случай поучиться, а этот старый браконьер наверняка знает больше, чем иной натуралист.