Читать «Слава моего отца. Замок моей матери (сборник, )» онлайн - страница 81

Он привязал обеих птиц к поясу, взял ружье и повесил его через плечо.

В веселом расположении духа мы отправились в путь. Я нес все три пустые сумки, а отец шел впереди, обшаривая глазами оливковые рощи, уступами поднимающиеся по обеим сторонам дороги. Мы увидели несколько стаек воробьев, но истребитель бартавелл пренебрег подобной мелочью.

Я был в восторге оттого, что иду с ним, и очень гордился его подвигом, но старался не показывать тщеславного чувства, боясь упреков.

Однажды господин Арно, страстный рыболов, поймал на удочку огромную скорпену и принес в школу фотографию, запечатлевшую его подвиг.

В то время фотография представляла собой документ особой важности, который увековечивал память о раннем детстве, о военной службе, о венчании или о путешествии за границу.

На своеобразной открытке красовался улыбающийся господин Арно: он стоял выпятив грудь, с удочкой в левой руке, а в правой, поднятой к небу, держал – за хвост – рыбу с ядовитыми колючками.

Помню, описав нам эту торжественную картину, отец заключил:

– Я вполне могу допустить, что он доволен тем, что поймал великолепный экземпляр, но сфотографироваться вместе с рыбой! Так уронить свое достоинство! Из всех пороков тщеславие определенно самый нелепый!

Сказано это было без какого-то особого пафоса, но с улыбкой сожаления, которая уничтожила мое восхищение господином Арно: вот почему я считал, что наш визит к Мунду де Парпальюну не имеет иной цели, кроме сугубо научной.

Мы дошли до маленькой приземистой фермы, где жил знаменитый Мунд. Перед домом простиралось необработанное поле, где десятка два оливковых деревьев, ошалевших от свободы, выглядели исполинскими кустарниками, потому что Мунд никогда не подстригал их.

Он сидел верхом на скамейке под смоковницей перед домом и макал в ведро со смолой тонкие деревянные палочки. Он поднял голову: густая шапка седых волос переходила в щетинистую бороду, с одной стороны белую, а с другой пожелтевшую от курения; одна сигарета и сейчас висела, приклеенная к уголку рта.

У него были черные пронзительные глаза, а мохнатые руки были сплошь покрыты бурыми пятнами.

Он увидел бартавелл, встал и подошел к нам, приоткрыв рот.

– Царица Небесная! – воскликнул он. – Кто же это вам продал?

– Это стоило мне всего двух выстрелов, – улыбнулся отец.

– Дублет? – сказал Мунд недоверчиво. – Дублетом бартавелл?

– Ну да! – подтвердил отец и кончиком указательного пальца погладил черные усы.

– Где же?

– В лощине Ланселот, под самым обрывом, по направлению к Пастан.

Мунд, взяв обеих птиц, прикинул, сколько они весят.

– Самое удивительное, что вы их отыскали.

– Почему?

– Потому что эти птицы, даже убитые на лету, продолжают лететь еще пятьсот-шестьсот метров.

– Малыш был над обрывом. Именно он увидел, как они упали.

– Браво, паренек! – сказал мне Мунд. – На днях я возьму тебя с собой на охоту. – И важно объявил, словно это было жизненное правило: – Если не имеешь собаки, заведи себе детей!