Читать «Слава моего отца. Замок моей матери (сборник, )» онлайн - страница 79
Марсель Паньоль
Но дядя уменьшил страшного хищника до размеров ястреба-перепелятника и объявил, что уже в десять лет убил двух таких камнями.
Раздосадованный, я не стал признаваться в своих страхах, одиночестве и отчаянии, решив оставить этот душераздирающий рассказ для моей чувствительной матушки и всегда внимательного Поля.
Отец меня почти не слушал – из-за бартавелл: он вытирал кровь, которая сочилась из их клювов, и поглаживал их длинные красные перья.
Дядя вдруг встал.
– Мой дорогой Жозеф, – сказал он, – я думаю, что пора возвращаться: для первого дня более чем достаточно, я совсем отходил себе ноги!
Я тоже намял себе ноги, и подняться мне было нелегко.
Отец с нежностью посмотрел на меня и погладил по голове, потом разрядил ружье и протянул его мне:
– Возьми!
Это была изрядная награда, и я с благоговением взял в руки оружие триумфа.
Потом он открыл свой ягдташ, в котором уже лежало несколько штук дичи.
– Здесь для них уже нет места, – объявил он. – К тому же жалко их мять!
Двумя обрывками бечевки он за шеи подвесил бартавелл к патронташу, одну справа, другую слева, а потом, повернувшись ко мне спиной, присел, опираясь обеими руками о колени, и велел:
– Лезь, лягушонок!
Закинув огромное ружье за спину, я устроился на его плечах. Дядя Жюль двинулся впереди нас, не ослабляя внимания на случай возможного последнего подвига.
– Может быть, заяц попадется, – проговорил он.
Я очень боялся, что это случится, потому что от зайца померк бы блеск бартавелл; но мы не увидели даже заячьего уха, и в самый неожиданный для себя момент, когда мы вышли из соснового бора, чуть пониже я обнаружил крышу нашего дома.
По сторонам дорожки стояли оливковые деревья моих цикад… Я смеялся от удовольствия, запустив руки в кудрявые волосы отца…
Когда мы проходили мимо оливы, увитой плющом, из-под нее внезапно выскочил крошечный индеец-сиу: голова его была увенчана перьями, а за спиной висел колчан. Он дважды со свирепым видом выстрелил в нас из пистолета и с диким воплем бросился к дому:
– Мама, мама, они убили уток!
После чего мать и тетя, которые сидели с шитьем под смоковницей, встали и в сопровождении «горничной» двинулись нам навстречу: так состоялось наше триумфальное возвращение в родные пенаты.
Все три женщины тихо вскрикивали от радости и восхищения.
Пока я спускался с отцовской спины, Поль очень ловко отвязал одну бартавеллу и понес ее на руках к трем женщинам.
И тут «горничная», молитвенно сложив руки и возведя глаза к небесам, воскликнула в благоговейном восторге:
– Царица Небесная! Королевская куропатка!
Тем временем дядя Жюль с шумом вытряхивал на стол на террасе содержимое своего ягдташа: две пригоршни певчих и обыкновенных дроздов, пять или шесть куропаток и двух кроликов. После чего отец, в свою очередь, опорожнил свой ягдташ: три куропатки и вальдшнеп.
– Смотрите, Роза, все это убил Жюль! – сказал отец.
– А ты что же, так ни разу и не попал? – разочарованно спросила мать.
– Я, – скромно отвечал отец, – убил только бартавелл.