Читать «Сибирь. Монголия. Китай. Тибет. Путешествия длиною в жизнь» онлайн - страница 280

Кроме того, мы были еще на одном спектакле. На этот раз костюмы были еще великолепнее, но пьеса еще непонятнее. Только и осталось в памяти, что лицо главного трагика было сплошь разрисовано черной и красной краской. С головы его на спину спускались два ирбисовых хвоста, а на темени были укреплены два необыкновенно длинные пера из хвоста золотистого фазана, красиво колыхавшиеся в воздухе. Высокую трагедию опять сменил водевиль, где появлялись два оборванных старика и затем волшебник с совершенно черным лицом. Между явлениями один из актеров раз или два прокатился колесом по сцене. Партер, т. е. публика, стоящая на дворе, осталась этим очень довольна; дамам же, сидящим в ложах, в это время подавали завтрак, и они сидели спиной к сцене.

Не довольствуясь постоянными театрами при кумирнях, китайцы устроили в эту зиму еще театральные подмостки среди города, на главном перекрестке. Материалом для этого временного балагана послужило несколько досок, шестов, циновок и, главным образом, разноцветная даба; потолок сшит из белых и синих квадратов дабы, а сцена окружена сеткой, сплетенной из разноцветных полотнищ, где следует, с бантами и драпировками. Это сооружение делало большую честь вкусу и искусству хобдинских солдат, строивших его. Сцена открытой стороной обращена на север; против нее, в расстоянии нескольких шагов, была устроена небольшая копия кумирни, обращенная дверью к театральному балагану; это был шалаш из бумажной материи, в нем стол с небольшой доской с иероглифами и перед ними курительные палочки. На сцене шли представления во время монгольского праздника в честь бога Майдари.

Вход в хобдинские театры бесплатный; платится, кажется, только за ложи. Актеры – добровольцы из местных жителей; расходы на ремонт, костюмы и бутафорские вещи, которые сделаны прежде и хранятся при кумирнях, а также на чай и угощение во время представлений, делаются на постоянный сбор с домовладельцев, так что мы могли себя считать участниками в этом налоге через ту плату за квартиру, которую мы отдавали нашему Кы-хао-чы. Раз, кажется, актеры ходили по городу толпой и собирали с жителей особые подаяния; не знаю, был ли это единовременный сбор на постройку временного театрального балагана к празднику Майдари, или этот сбор делался в пользу актеров и после представлений в постоянных театрах при кумирнях. Во время самих представлений богатые люди также подают на сцену кирпичи чая, куски материи и т. п. Представления начинаются в 10 часов и продолжаются до сумерек, с перерывами не больше того, сколько нужно, чтобы выпить чашку чаю и закусить. Одна пьеса сменяется другой, и можно идти в театр, в котором часу дня захочешь.

Хотя мы и не понимали содержания пьес, тем не менее бытовые сцены, особенно комические, знакомили нас с внешней стороной китайской жизни. Где бы мы увидели сцену, как семейство встречает воротившегося после продолжительного отсутствия китайского купца, как навстречу ему бросается его молоденькая дочь? Или китайца, умоляющего жену, стоя перед ней на коленях? Или ревнивую и подозрительную китаянку, то и дело выскакивающую из кухни в комнату мужа, то с кухонным веничком, то с кухонной посудой, чтобы поймать неверного мужа? Жаль только, что внешняя обстановка пьес не совсем была полна. Костюмы, впрочем, соответствовали содержанию, и, несмотря на то что хобдинский театр собственно не более, как наш ярмарочный балаган, в исторических пьесах, по-видимому, относительно костюмов была соблюдена историческая правда. Но кулис не было вовсе. Когда в одной сцене пришлось представить девицу, посаженную в тюрьму, последнюю изобразили два табурета, поставленные один на другой; узница выглядывала на зрителей между ножками верхнего табурета, и это означало, что она смотрит из окна тюрьмы.