Читать «Сергеев Виктор. Луна за облаком» онлайн - страница 159

А особенно ее угнетали обеды по воскресеньям. Семья профес­сора собиралась за массивным черным дубовым столом. Стол этот был отделен от остальной обстановки тяжелыми черными портье­рами, сюда не проникал свет от окон и поэтому всегда горела люстра. Люстра, как и все здесь, была громоздкой, блестящей, она как бы давила на всех, и Чимита боялась, что люстра когда-нибудь грохнется на обедающих.

Помимо обычных ложек и вилок к обеду подавались еще не­обычной формы ножи и вилки, с которыми Чимита не представля­ла, как и поступить. Ставились еще соусы и подливы, о которых она имела смутное понятие.

Блюда подавала сухонькая, чернявая старушка, живущая в этом доме уже более сорока лет. Она когда-то нянчила старшего сына профессора, затем и всех последующих его детей, а когданмнчить уже было некого, годы ее ушли, она так и осталась в се­мье. К ней здесь, видимо, все давно привыкли и она, по сути дела, читалась своей. Все домашние звали ее по имени — Анфиса. Но такая фамильярность еще ни о чем не говорила. Сама Анфиса беспрекословно слушалась одного профессора. Чимиту она обычно не шмечала и блюда подавала ей в последнюю очередь.

Перед обедом Анфиса приносила для Дмитрия Степановича ««стакана молока, и он, спустив туда несколько капель йода, вы­пивал его. Хозяин за обедом был строг и пунктуален. Между блю­ди ми не должно быть никаких перерывов. Съедалось первое и тот-час же подавалось второе. Разговаривать считалось неприличным.

И вести себя надо было как можно тише: жевать беззвучно, пить, не» швыркая, ложкой не греметь.

Весь обед у Чимиты проходил в тягостном напряжении, из-за стола она выходила обессилевшая, с испариной на лбу. Особенно ее раздражала Анфиса. «Какая злюка,— думала о ней Чимита.— Ну, что я ей плохого сделала? Впервые меня видит... Не знает, что я ·и человек. Не украду же я у нее профессора! Может, она ревнует меня к Дмитрию Степановичу? Вот уж смешно».

С утра профессор с семьей уехал на дачу. Тяжелая тишина ирижилась во всех комнатах, коридоре, на кухне. Ковры, прибитые к стенам и лежащие на полу, вбирали в себя и глушили робкие Чимитины шаги. Она едва дождалась вечера. При огнях приехал профессор и с ним Трубин. Но и с их прибытием в дом тишина не ушла из ковров, надежно и цепко пряталась в красно-синих вен- и'лях густого и мягкого ворса. Полированная черная мебель строго и тускло высвечивала по углам. Неярко горели матовые бра.

Профессор и Трубин засели в кабинете хозяина — спешили к отъезду гостя подготовить все описания опытов с бетоном и заклю­чения по ним для отправки в главк. Засиделись допоздна. Анфиса не раз носила им чай.

Чимита сказалась больной. Ей постелили в комнате Анфисы, а Григорию, оставленному Дмитрием Степановичем ночевать из-зч позднего часа, отвели комнату-боковушку.

...Григорий проснулся от близкого приглушенного звука — не то плача, не то вздоха... Прислушался, вспоминая, где он и что с ним. Лунный свет блуждал по корешкам книг с золотым тиснением. Ря- Лило в глазах. Звук то усиливался, то затихал. Будто бы кто-то всхлипнул. Совсем рядом. Напротив.