Читать «Санкт-Петербургские вечера» онлайн - страница 308

Якобинцы «были всего лишь слепыми орудиями силы, постигавшей смысл происходящего лучше, чем они сами. И на своем революционном поприще они не совершали ошибок по той же причине, по которой никогда не возьмет фальшивую ноту флейтист Вокансона». ^{Бог заставил их служить делу искупления наших грехов:}

Ни в одном событии человеческой истории Бог не являл себя так ясно и зримо. И если Он употребляет орудия самые низкие и презренные, то лишь потому, что карает он ради очищения и возрождения. Отсюда, разумеется, очень далеко до восторгов какого-нибудь Понтара, и все же, разве приведенные выше слова не передают близкое состояние духа? И республиканцы, и монархисты благоговеют перед решениями «высшего Правосудия».^,v «Все, что творится вокруг нас, есть дело неба, — говорит Казотт. — За небом остался еще один, последний удар, без которого деяние не будет закончено вполне... Все мы согрешили и все несем кару».^у «Революция, — писал Юнг-Штиллинг, — есть Божье отмщение, вершимое через посредство злодеев».

Как видим, ростки теории искупительного страдания, которую усвоил Жозеф де Местр, пробивались буквально всюду; соединив эти разрозненные и смутные идеи и вписав их в рамки католической традиции, он построил изумительную по своей связности систему. И даже возможные возражения против нее, изложенные у Местра, уже предугадывались: Сен-Мартен научил графа не слишком смущаться судьбой невинных жертв — ведь их несчастья не являются аргументом против Провидения. А главное — не следует бояться карать виновников: таким образом им оказывают услугу, избавляя от наказаний в ином мире. ^{Задумываясь о возможных благих последствиях Революции, Жозеф де Местр видит их прежде всего в уроке, преподанном государям:}

С каждым днем я все более утверждаюсь во мнении, что с абсолютной монархией уже покончено; я склонен думать, что монарх, желающий спасти свою власть, поступит разумно, если пожертвует некоторой ее долей, или, лучше сказать, если ограничит злоупотребления властью законом. Невероятные

успехи французов, общеевропейская склонность к смешанной форме правления, ошибки, допущенные монархией в то самое время, когда ей следовало напрячь все свои силы, бездарность или развращенность вождей (даже с нашей стороны), — сочетание всех этих обстоятельств столь поразительно, что я усматриваю в них приговор Провидения. Кроме того, революция была призвана очистить ряды французского духовенства. «Роскошь, богатство и всеобщее уклонение в сторону нравственной распущенности привели к упадку этого великого сословия»; автор Служения духовного человека, оправившись от приступа антиклерикализма, придет к тем же выводам. Таким образом подготавливается грядущее объединение церквей. Протестантские народы восхищены мужеством и добродетелью священников-эмигрантов, «и если подобная счастливая перемена произойдет, то либо не существует больше никакой аналогии, никакой индукции, никакого искусства разумных предположений, либо совершить эту перемену суждено именно Франции».^1,1 Попутно отметим «теософское» использование рассуждений по аналогии: в самом деле, «мистический характер миросозерцания Местра и воздействие его учителей-иллюминатов нигде не проявляется с большей очевидностью».