Читать «Сало Флор. Горький чешский шоколад» онлайн - страница 9

«Вы правы: война загнала Флора к нам, — писал мне Межиров, когда я служил в Будапеште, - иначе и не скажешь. Спасаясь от гетто, он всё равно претерпел оккупацию — только иного рода, но всё равно для него гибельную, и его превратили в подопытную пешку. Хорошая квартира? В самом центре Москвы? Это, конечно, здорово, но для Флора без большого шахматного мира это, по-моему, крайне мало. Когда-то, в Тбилиси, мне пришли в голову строчки: “В квадрате чёрном жизнь кипит чужая. Ад городит. Взыскует благодать...” Выделите курсивом “чужую жизнь” — и это будет относиться и к вашему Флору».

3

Сало Михайлович подъехал на такси к воротам Дома творчества с некоторым опозданием. Он был ещё впрямь хоть куда — никаких мешочков под глазами, взгляд замаскированно острый, наблюдательность — поразительная. Межиров, беспрестанно улыбавшийся, встречал его вместе со мной и Майей Луговской, которая много слышала о нём от покойного мужа, Владимира Александровича, побывавшего в 1933-м вместе с несколькими поэтами и художниками в Колонном зале Дома союзов на знаменитом матче Ботвинник — Флор.

Жарища в тот день стояла страшная — около тридцати градусов. Но Флор не изменил себе. Английский костюм, изящный галстук, запонки.

— Не тепло ли вы одеты? — спросил я.

— Ничего, — ответил он, — скоро вечер. Прохладней станет.

Я едва успел представить Сало Михайловича Луговской и Межи-рову — и мы чуть ли не бегом припустили в направлении к клубу. Межиров, почти не заикаясь, на ходу, успел одарить Флора несколькими комплиментами, ответа на которые не последовало. Честно говоря, Флор уже с некоторых пор не то что бегать — быстро ходить не любил и, скорее всего, уже не умел. У него сразу же начиналась одышка. Места, по счастью, заняли нам заранее - аж в самом последнем ряду, по соседству с демонстрационными окошками. Флор и здесь отличился — знакомясь, попытался, невзирая на тесноту, расшаркаться и поцеловать ручку кому-то из женщин.

Майя сказала:

— У вас чудный одеколон.

И ещё раз принюхалась.

— «Ван мэн шоу»? Или «Босс»?

Он неопределённо развёл руками — как всегда делал. Тем, кто общался с ним, понятно, как это у него получалось.

...Потом в клубе начался сеанс. Первые же кадры, как пишут романисты, целиком захватили Флора. Он видел за ними, по-моему, больше, чем многие сидящие в этом зале, чем даже Межиров, побывавший на фронте. Куда больше. Не сомневаюсь.

Корабль, вместивший — образным путём — всё человечество, пустился в плаванье от мексиканского Веракруса. Он двигался навстречу неизбежному. Скоро мир будет с ужасом произносить: «Nacht der langen Messer» («Ночь длинных ножей»), затвердит наизусть дату — 30 июля 1934 года, — дату полного утверждения власти фюрера, гестапо, СС, поклявшихся беспощадно уничтожать «бациллоносителей» .

Флор крепко схватил меня за руку, когда карлик Глюкен урезонивал наивного и упёртого еврея Лёвенталя, который считал себя «немцем первого сорта» и хвастался своей боевой наградой — Железным крестом II степени, полученным в боях.

— Вы — самый большой дурак на этом корабле, - говорил доморощенный философ. — Зачем вы возвращаетесь в Германию?! Там — нацисты! Нет никаких ценностей в этой навозной куче!